Байки офицерского кафе-2. Забавные истории из жизни спецназа ГРУ ГШ - [44]

Пришли радисты к Сане и рассказали о своих проблемах. Саня тогда уже второй год дослуживал, опыта, как у минера, хоть отбавляй. Порекомендовал он им на него мину сигнальную поставить. Сам ставить отказался из-за сложных отношений со своим взводным. Когда мина сработает, крайнего искать все равно начнут. И сделают им обязательно сержанта Шипуно-ва. Поэтому он рассказал, где мину взять, и показал, как ее поставить, но сам от участия отказался.

Радисты все сделали сами и с нетерпением ждали вечера. Прошел ужин. Поступила команда «отбой», а прапор вроде как и не собирался никуда. Но природа берет свое. Через некоторое время натянул он штаны и потрусил на улицу, к заветному окопчику. Прыг в окопчик, а там растяжка. Мина сработала. Сначала свист, а потом в небо примерно 15–20 ракет. От неожиданности прапор даже штаны снять не успел, так что окопчик чистым остался. И, надо отметить, больше он в него не гадил.

Правда, Сане Шипунову все равно вдули, считая, что кроме него это сделать было некому.

Вот такие курьезы

Поведение человека в экстремальной ситуации зависит главным образом от его психотипа и характера ситуации. То есть возникновение опасности внезапное или ожидаемое. Проявления реакции человека зачастую довольно курьезны.

В самом начале боевой деятельности нашей роты в Афганистане мы совершали боевой выход в район населенного пункта Шерджанака. Тогда мы даже не догадывались о всей «прелести» этого местечка. Как потом выяснилось, этот кишлак являлся одним из ключевых пунктов на северном маршруте центрального направления, и духи его стерегли пуще глаза. Но тогда мы решили оседлать небольшое, но весьма удобное для засады ущелье перед кишлаком. Ротный с первой и третьей группами сел на северный бугор, а я со свой группой — на край хребта, выходившего к ущелью с юга. Уже не помню, почему они провозились, но до рассвета позиции не заняли. Под утро ротный послал Лэху Рожкова, одного (!), на разведку местности, чтобы наконец выбрать позиции. Лэха добросовестно отправился на выполнение задачи. Но духи ведь тоже не дураки. Они прекрасно понимали, что место это весьма уязвимо, поэтому тоже отправили разведку и тоже в составе одного духа. На тропинке они столкнулись нос к носу. Как вы думаете, что сделал Лэха, увидев своего первого духа? Нет, не зарезал. И не застрелил. И не задушил. Он… послал его на х…й. Дух наверняка не понял, но обиделся и прыгнул за камень, а оттуда открыл огонь. Но Лэха быстро пришел в себя и накрыл его гранатой.

Понятно, что такая реакция — результат неопытности и неожиданности. А вот пример реакции, когда человек сознательно шел на смертельный риск.

В конце 1984 года мой товарищ Олег Шейко действовал недалеко от той же Шерджанаки, на том же северном маршруте. Он недавно прибыл из Союза и тоже не имел еще достаточного опыта. Потому и выбрал для засады самое удобное в тактическом смысле место. С маршрута на севере уходила в горы дорога, а перед ущельем находилась невысокая горка. Однако она блокировала и ту дорогу, что сворачивала в ущелье, и ту, что шла далее на Шерджанаку. Ясный день, что духи прекрасно понимали, что гора эта — лакомый кусок для группы спецназ. Потому и пристреляли ее из двух ДШК, расположенных на входе в ущелье. Гора была лысой, как задница младенца. Поэтому, когда рассвело и присутствие группы было незамедлительно обнаружено, ее начали очень плотно обстреливать из крупнокалиберных пулеметов. Деться было некуда. А тем временем под прикрытием огня пулеметов из ущелья вышла группа моджахедов, численностью человек сорок, и чуть ли не строевым шагом направилась к злополучной горе. Ситуация была критической. Несмотря на то что Олегу удалось связаться с ЦБУ, а оттуда дали команду на взлет дежурной пары Ми-24, до ее прибытия в район было не менее получаса. При таком раскладе очень вероятно, что, прилетев, вертушкам некого было бы уже прикрывать. Надо было срочно давить ДШК. Единственное средство, имевшееся в распоряжении командира группы, — это АТС-17. Но, тоже по невыясненным причинам, его к утру еще не развернули, а расчет вместе со своим грозным, но зачехленным оружием прятался за камнями.

— Колос! — позвал Шейко командира отделения гранатометчиков сержанта Колосовского.

— Я, — отозвался сержант.

— Разворачивай АТС!

— Так ведь головы не поднять, — посетовал Коло-совский. И это было сущей правдой.

— Но ведь надо, Колос! — отозвался командир, понимая, что агээсники — это его единственный шанс спасти группу.

И тогда, собравшись духом, Колосовский героически поднялся на колени и под огнем начал расчехлять и разворачивать АТС-17. Но весь прикол в том, что во время сего героического действа он… пел. Понятно, что не «калинку-малинку» и не про «холодный айсберг в океане». Он пел «Интернационал». И вовсе не потому, что был твердым ленинцем и старым большевиком. Просто в этой экстремальной ситуации «Интернационал» был чем-то сродни молитве. А поскольку комсомольцы исповедовали иную религию, нежели православие, он и запел то, что в кино пели на расстреле герои, на примере которых он и воспитывался.

Понятное дело, что, когда ему удалось развернуть свою «машинку», мало места стало на позициях ДШК. Вскоре оба они заткнулись, а душки, оказавшиеся без прикрытия на открытом месте, поспешили отойти.