Байки из Промзоны - [14]

Кстати, таких рук, как у нашего бригадира, я ни у кого больше не видел. Сплошная мозоль. Папиросы в ладонь тушил. А прикуривал, знаешь, как? Выдернет из телогрейки клок ваты, зажмет в ладонях, провернет — вата дымится. Прикуривай. Представляешь, сила?.. Все просил научить его на гитаре играть. Ага! А у самого один палец две струны закрывает. Уникальный мужик! Кладку ведет — отвес не надо; электродами пятеркой жесть варил, не прожигая!

Но гвозди — его конек. Он этими гвоздями нового прораба до психа доводил. Тоже, знаешь, только после института, а гонору! То не так, это не этак.

Заливали опалубку фундамента в котловане. На высоте метра два с половиной. Ну, леса, само собой. Так прораб на леса забрался и командует крановщику, как туфлю с бетоном заводить. Бригадир ему: «Слезь с лесов. Опасно». Но у нас же высшее образование!.. Бетон ка-ак ухнет. Все три тонны разом. Опалубку в щепки. Прораба метров на пять откинуло. Руку сломал.

Оклемался, гипс сняли, так он решил на доску объявлений приказ вывесить. Взял молоток, четыре гвоздя шестидесятки (кнопок не нашел наверное)… Размахнулся по-богатырски. И одним ударом два пальца всмятку. Бригадир чуть не заплакал.

Где-то через месяц сидим на перекрытиях четвертого этажа, в домино играем. Прораб нарисовался. Без гипса.

— Почему сидим?

— Стеновых панелей нет. Раствора нет.

— Идите шлак со сварки оббивайте.

— Вот сам и иди, оббивай, — это ему бригадир. — У тебя с молотком здорово получается.

Ох, прораб взвился! Носится по перекрытиям, орет, стращает; мы сидим, костяшками постукиваем. Вдруг затих. Оглянулись — нет прораба. Мама родная, упал! Бросились к краю, а прораб стоит на куче мусора, штаны отряхивает. Погрозил нам кулаком и ушел в вагончик.

— Да он же десантник бывший, — сказал Витька-сварной.

— Откуда знаешь? — спросил бригадир.

— Соседи. В одном доме живем. Вэдэвэшник. До института Афган прошел.

А бригадир наш тоже в десанте служил… Просекашь, чем дело кончилось?

Тут как раз зарплата подоспела. Скинулись, прораба пригласили. Посидели душевно. Поговорили. Нормальный парень оказался. Это он от неуверенности горло драл. Ничего. Бригадир его научил гвозди забивать.

Когда горят колосники

Если верить «Словарю синонимов русского языка», у похмелья синонимов нет. Более того, в «Советском толковом словаре» и понятие такое отсутствует. Отрадно, не правда ли?

Впрочем, когда ты «с бодуна» или «с макмыра»; когда тебя «после вчерашнего» «долбит сушняк»; когда у тебя, как у настоящего сталевара, «горят колосники» или, как у железнодорожника, «буксы» — тебе не до филологических изысков. Как справедливо замечено в одном из фильмов Ролана Быкова: «Землетрясения не было, а жертвы есть».

Хорошо просыпаться с этого самого, в словарях отсутствующего, в свой законный выходной. А если тебе через пару часов на смену и нет никакой возможности проверить справедливость поговорки «клин клином вышибают». Мифические заморские штучки, навроде «алка зельцер» и «антиполицай» — мифические и есть. Из подручных вразумляющих средств ничего кроме рассола да отбивающих выхлоп кофейных зерен, специально на подобный случай припрятанных от жены. Однако, это еще вовсе не гарантирует, что ты сможешь пройти вертушку. Ведь вохровцам за каждого отловленного алкаша премию платят, почему они как таблицу умножения затвердили «24 визуальных признака алкогольного опьянения» из дээспэшного приложения к должностной инструкции. Вот и приходится народу тренировать вестибулярный аппарат, осваивать тайные техники «дыхания внутрь» и «говорения на вдохе». Индийские йоги отдыхают!

Увы, обстоятельства иногда оказываются сильнее.

Вот стоит предо мной этакий самородок и косноязычно делится своей печалью:

— Я, эта, иду, значит, на смену. Весь в комок. Нельзя ж, думаю, мастера подводить. Уже вертушку прошел. И надо же! Выронил пропуск. Нагнулся, чтоб поднять, и упал… И заплакал. Тут меня и повязали, — и смотрит на меня своими честными граненными глазами.

— Как же ты смог в таком состоянии вертушку пройти? — удивился я.

— Ха, в первый раз, что ли?! — ухарски воскликнул самородок.

Знаю, что не «в первый». Но ответьте мне: зачем? Что его на завод потянуло? Инстинкт, может быть, как у лососевых во время нереста? Таинственна ты, русская душа.

Это я поначалу удивлялся и бегал за советами к старшим товарищам.

— Иваныч, посмотри, какую мне объяснительную Колобашкин написал.

Старший мастер Иваныч, с рабочим стажем раза в полтора превышающим весь мой жизненный срок, достал очки и с чувством прочитал: «Будучи на длинном выходном после ночной смены, я поехал к теще в деревню. Мы с тещей пошли в лес за грибами. Там мы с тещей встретили медведя. Теща убежала, а я залез на дерево, где просидел три дня, чем совершил прогул. К сему Колобашкин. Поскриптум. Пожалуйста, не увольняйте меня по 33-ей статье, а то жена даст мне развод». Иваныч снял очки:

— Ну и что?

— Что теперь с ним делать? Ведь ясно: запил, зараза. У него теща в кумышку дуст подсыпает для крепости. Сам хвастался… Главное: «к сему»!

— Нормально все. Не переживай. Прочисть ему мозги рашпилем — и пусть работает.

— А объяснительную?