Байки доктора Данилова 2 - [32]

Диспетчер сначала попросила Галю сесть и отодвинуть от себя подальше все острое и режущее. Затем она сказала философское «когда-нибудь это все равно должно было случиться, все мы умрем» и сообщила Гале, что Иванов погиб в аварии и что бренное тело его находится в судебно-медицинском морге, куда пока что ехать бесполезно — даже взглянуть не допустят. А вот завтра можно и даже нужно поехать, в компании двоих сотрудников подстанции — группы моральной и физической поддержки.

Хитрая Галя (а работала она официанткой в незабвенном ресторане «Три заставы», где до конца смены доживали только хитрые и везучие) последовательно изобразила недоверие, отрицание, осознание и отчаяние. Она переспрашивала через слово, чтобы Иванов был в курсе. Иванов помогал Гале изображать эмоции. Когда она сказала: «ну как же я теперь без Гошеньки…» он начал ее интенсивно щекотать. Боящаяся щекотки Галя разразилась смехом, так сильно похожим на рыдания, что диспетчер чуть было не отправила к ней бригаду. А после диспетчер говорила на подстанции: «Не знаю, как кто, а вот Игоря его Галка любит всерьез. Я никогда не слышала, чтобы женщина так убивалась…».

Получив информацию, Иванов начал искать выход из сложившегося положения. Следовало воскреснуть, причем так, чтобы истинный расклад событий остался в тайне. С учетом того, что Хрен будет рыть носом землю, пытаясь вывести Иванова на чистую воду, следовало продумать каждую деталь.

Иванов начал с того, что надругался над своей рабочей формой. Вышел в подъезд, который не мылся со времен Олимпиады-80 (тот еще был дом) и как следует потоптал одежку ногами. Затем надел ее и попросил Галю от души врезать ему скалкой по темечку. Но у Гали не поднялась рука на любимого мужчину, даже по его просьбе. Пришлось Иванову брать небольшой разбег (сильно ведь в тесной квартирке не разбежишься) и прикладываться головой о дверной косяк. Получилось. На темени вспухла знатная шишка.

Закончив приготовления, Иванов дал Гале инструкции, выпил чашечку кофе и пошел на подстанцию. Он шел грязный, с шишкой на башке, да еще и пошатывался — картина маслом не для слабонервных.

Сказать, что его появление произвело на подстанции фурор, означало не сказать ничего.

— Вот же суки…! — обругала коллег с другой подстанции диспетчер Надя. — Живого законстатировали и в морг сдали!

— А что — я в морге был? — удивился Иванов. — Когда? Я ничего не помню. Помню только ехали мы и вдруг Колупаев (доктор) со всей силы мне по голове врезал. Хорошо, что машина в этот момент остановилась — я выскочил из нее и убежал. Потом упал наверное, валялся где-то, вот же — вся одежда грязная… Помню еще, как меня какие-то мужики тормошили — «вставай, вставай!». Или, может, не мужики а бабки… Потом я шел и еще падал, голова сильно кружилась. Очнулся здесь, неподалеку, около сберкассы. Вот как от сберкассы до подстанции шел — очень хорошо помню…

Приставать с расспросами к воскресшему после сотрясения мозга человеку не решился даже Хрен. Иванова госпитализировали. Хрен написал докладную на имя заведующего подстанцией, а копию получил главный кадровик Сестричкин. Докладная была составлена четко и побуждала к активным административным мерам. Но прежде чем рубить головы, следовало получить объяснительные от всех членов бригады, лежащих в разных отделениях.

Сестричкин навестил каждого лично. Когда речь заходила о том, чтобы вывести кого-то из сотрудников скорой помощи на чистую воду, этот великий человек без раздумий покидал свой уютный кабинет и шел в народ. Сестричкин задавал коварные вопросы о конкретном времени, о том, во что был одет мужчина, которому на улице стало плохо с сердцем, о том, кто где сидел в момент аварии и так далее. Классика жанра — допрос членов банды «Черная кошка» в МУР-е. Порознь допрашиваем, затем сличаем показания.

Показания совпадали так, будто были написаны под копирку. И объяснительные совпадали так же. Галя четко выполнила данные ей инструкции. Навестила с утра пораньше врача и водителя, а затем побывала у Иванова. Короче говоря, скоординировала все наилучшим образом.

Сестричкин поинтересовался и братом Иванова. Тем, которого Хрен принял за Иванова. Иванов вполне мог бы послать Сестричкина куда подальше, поскольку копание в семейных делах выходило за рамки его должностных полномочий, но вместо этого подтвердил, что да — есть такой брат у меня, если не верите, то как я выпишусь, мы вместе к вам на прием придем вместе, сможете убедиться собственными глазами в нашем родственном сходстве. Сестричкин ответил, что не прочь бы был убедиться.

До совместного визита обоих братьев дело не дошло, поскольку днем позже к Сестричкину явился «брат» Иванова, показал удостоверение похоронного агента, согласно которому его звали не Игорем Сергеевичем, а Павлом Сергеевичем, и с места в карьер устроил скандал — на каком основании вы терроризируете моего пострадавшего на работе брата? Да кто вам дал право? Да кто вы такой, чтобы издеваться над травмированными людьми? Под конец гневной тирады прозвучало грозное: «Я на вас у начальства управы искать не стану! У нас в похоронном бизнесе свои правила — земля всех примет, и хороших, и плохих».