Байки деда Игната - [34]

Собрав своих убиенных, войска к ночи вышли из мертвого города и расположились на бивуак вдоль ближайших гор и пригорков, где и простояли несколько недель.

Касьян в эти дни не терял даром. Он несколько раз наведывался в аул к тому знакомому черкесу, что возил их с напарником на анапский базар. Дело в том, что еще при первой с ним встрече он сумел, как бы невзначай, но кстати, познакомиться с его дочкой — дивчиной годов семнадцати, а потом, как говаривал дед Игнат, войти к ней в доверие и в надежду. Да и как могла устоять, та дивчина, супротив ясноокого, чернобрового казака, перед которым не устояла сама турецкая крепость!

— У молодых, — усмехался дед Игнат, — всегда так бывает: чуть побачит кого подходящего, сразу примeряет под свою судьбу, а чи шо не пара мне он… или она… Так или иначе, а Касьян с той черкешенкой «примерялись» друг к дружке не долго, а очень скоро сговорились, о чем было надо. Оставалось уговорить батьку, ну, а на тот случай, если он заупрямится, то решено было держаться старинного обычая: сделать вид, что жених украл свою ненаглядную, и удрать вдвоем подальше от отцовских глаз.

Но до того не дошло: черкес с радостью получил от Касьяна трофейный ятаган самого шейха Мансура и согласился с молодыми. Видно, такова была воля Аллаха, и у нас ведь не зря говорят, что браки совершаются на небесах. Судьба! А от судьбы и на коне не ускачешь. К тому же, чего ей, той черкешенке, было не повязаться с ладным казаком и быть хозяйкой, а не наложницей в заморском гареме.

Предание донесло нам также и то, что крещена была черкешенка и сразу обвенчана с нашим Касьяном в таманской церкви Пресвятой Богородицы, что и посейчас стоит, как новенькая, посреди Тамани.

И дед Игнат не забывал заповедать нам, его внукам, что если придется когда-нибудь побывать в Тамани, то чтоб не забыли зайти в тот храм, старый-престарый, если не сказать вовсе древний, ибо есть слух, что тут правил службу аж сам апостол Андрей Первозванный. Зайти и запалить свечку в память далеких предков — и в наших жилах течет капля их крови…

Попу был пожалован за его святые таинства серебряный рубль, полученный женихом за лихость и дерзкое мужество в анапском сражении… Так шейх Мансур еще раз поспособствовал счастью казака — «уруса», борьбе с «нечестивым» племенем которого он посвятил свою жизнь.

Сам же Мансур был доставлен в северную столицу Российской державы и определен в Шлиссельбургскую крепость. Достоверно известно, что царица Катерина Великая возжелала видеть «пророка», но так, чтобы он о том не знал, не ведал, и чтобы не было какой политической огласки. Шейха провели многократно мимо царицыной хаты-дворца, и она через окошко соизволила его лицезреть. Лжепророк ей не понравился. Не признала его царица, и в том была ее правда. Люди ведь не зря говорят, что ясна сокола видно по полету, а шалопая — по соплям!

И сидючи в крепости, Мансур характер свой все же проявил. Осерчав как-то на караульного, бросился на него с ржавым столовым ножом…

— Ну, який он после того пророк, — качал головой дед Игнат. — Пророк должен увещевать людей своим праведным словом, а вовсе не ржавым ножом доказывать свою правоту. Абрек он и есть абрек… Ну, да Бог с ним — поверженому ворогу хай буде прощена его незадача.

БАЙКА ВОСЕМНАДЦАТАЯ, про то, как «свои» коней уводят, про конокрадство вообще и про лошадок отца Ди про лошадок отца Димитрия в частности

— Отож цыган не зря сказал, — усмехаясь, говорил дед Игнат, — шо крадена кобыла завсегда дешевше покупной, яка бы не была погода, хочь в зиму, хочь в лето… Были в те стародавние времена, по уверениям деда, настоящие конокрады, умевшие уводить чужих лошадей изобретательно и хитро. Вот тут у нас в станице лет десять тому назад угнали колхозную клячу, так то разве была покража? Паслась себе без присмотру та худоба в придорожной канаве, и когда увели ее, никто не «чухнулся». Была коняка, а может, ее и не было! А если и была — то надо думать, пошла куда по своим кобыльим делам… И не конокрады ее прибрали, где его найдешь, того конокрада? Перевелся… Как выяснилось, свои конюха-сторожа и спровадили ту, скорее всего, последнюю в их колхозе лошадь ближним татарам на колбасу. Есть у татар такая самодельная колбаска, «козичкой» называется — без конины не справишь, и, как говорят, конина та должна быть от краденой лошади, иначе будет колбаса не колбаса, а с краденым конским мясом — лучший сорт, вкуснота тебе и острота, и подлинный смак. Кто понимает, конечно… Колхозные сторожа не понимали и взяли за ту коняку четверть бурячного самогона, вонючего, но крепкого. Их судили, но потом отпустили на поруки — колхоз дал цидулю, что они раньше в конской краже замечены не были и обещают впредь коней больше не красть. И то была правда! Какие с них конокрады, прости Господи!

Вот в старопрошлые годы конокрады были — настоящие мастера. Таких конокрадов, как у нас на Кубани, может, на всей Руси Великой не бывало. Ну, разве что на Дону или Тереке, все ж там конь тоже был в особом почете, а там, где он есть, тот самый конь, там должен быть его увод, или — кража, если по-простому.