Байкеры - [21]

И закончил, смело глядя на Стаю:

— Все вы одинаковые. Одеты одинаково. Говорите одинаково. Ездите одинаково. И все — пьяные.

Увидев лицо Злого, инвалид поспешно добавил:

— Только те свистели, как ненормальные. Грязные Свистуны!

Бешеные разом взревели, потрясая воздетыми к небу кулаками.

Ну и дела!

Стая — семья. Никто не может оскорбить семью безнаказанно.

Инвалид прыгал возле Бешеных и попискивал, поддавая жару:

— Бензина они захотели! В долг! Я смотрю — ни одного знакомого! Я отказал, так они сапогами проломили торговые автоматы, разбили витрину, взяли краску в баллончиках и перемазали все! Несчастный Батунга, наш заправщик, и сейчас за сортиром прячется. Они хотели белую краску найти, чтобы его покрасить, да не нашлось такой.

Приблизился Батунга, негр бензоколонки. Никто не знал, как он попал в Город, а сам он объяснить не мог так как не владел языком варварской страны, в которую занесла его судьба. Черный заправщик приближался, охая на ходу и обхватив себя за бока, по которым прошлись ногами Свистуны.

Стае по барабану страдания инвалидов и тем более мучения пришлого чугуна. Но теперь есть законный повод схлестнуться со Свистунами.

Свистуны нагадили на чужой территории!

Стая носилась по округе, пытаясь взять след, бросаясь в слабо освещенные переулки и с разочарованным воем утыкаясь в глухие тупики, мгновенно разворачиваясь, чтобы вернуться к свету и прислушаться.

Город притих. Встречный транспорт жался к тротуарам, а одинокие прохожие старались держаться в слабых прозрачных кругах дежурного света витрин.

Первобытный инстинкт проснулся в Кее. Он жадно вбирал ноздрями густой ночной воздух, стараясь выделить из тысяч запахов единственный, ненавистный — запах врага. Байкерам казалось, что их отражения в огромных витринных стеклах выросли до гигантских размеров, а Стая поднялась над домами и летела, задевая крыши резиной и сбивая таблетки спутниковых антенн.

Слабые тени в подворотнях, внезапно прорезавшийся непонятный звук — все настораживало Кея. Он нервно подрагивал, едва сдерживая возбуждение. Настроение Стаи передалось байкам. Кей ощущал усилившуюся вибрацию — так ХаДэ реагировал на нервные манипуляции со сцеплением. Когда Кей увеличил скорость, ему пришлось с силой вцепиться в руль: у ХаДэ свои приколы, любит поиграть на скоростях, и приходится бдеть, чтобы раньше времени не отправиться в Страну Вечных Покатушек.

Впрочем, иногда бдеть не получается. То есть, чем больше стараешься, тем хуже получается. Вот и сейчас… Точно, началось!

Кей вцепился в рога байка, снова вообразив себя сгустком энергии, ничем, не имеющим названия, потому что даже слова такого нет, «название», потому что вообще нет никаких слов, природа их не знает, а Кей — просто н-е-ч-т-о, пригоршня частиц, мчавшихся во Вселенной и случайно зацепившихся за микроскопическую, никому не нужную планетку, еще не населенную самодовольными существами, обозвавшими себя «людьми», где нет ничего, и только с появлением пригоршни частиц под названием «Кей» появляются растения, которые гниют и наслаиваются, гниют и наслаиваются, их пожирают очень большие звери, очень маленькие звери и не звери вообще, которые пропускают несчастного Кея через свой организм, и так — сотни миллионов лет, пока Кей не становится каплей в густой черной массе, сжатой под диким давлением на огромной глубине все той же мелкой планеты, хранящей в своем чреве черную массу, о возможности использования которой случайно догадается один из «людей», которого считают мудрым, но который просто плохо спал или ему изменила жена, или его дети — подонки, и от них рожают шестиклассницы, а Кей уже мчится по трубе, ушибаясь о металлические стенки и шныряя по самым укромным уголкам вентилей и заверток, затем Кея пытают огнем, кислотами, давлением и удушьем, постепенно превращая в высокооктановый бензин, и теперь его не пытают крекингпро-цессом, а продают, продают, продают, перепродают, закладывают, сдают под проценты, дают в долг и получают в виде долга, из-за него стреляются, вешаются, прыгают с небоскребов, посылают на смерть сотни тысяч людей, которые не могут купить много бензина, да им и не нужно, и все это — ради того, чтобы однажды все-таки оказаться на заправке и скатиться прозрачной вонючей каплей в нутро двигателя внутреннего сгорания, промчаться по всем его уголкам и снова превратиться в молекулы, разлететься в стороны и снова искать мелкие планеты, которые будут настолько ласковы, что дадут приют Кею и соединятся с ним на несколько сот миллионов лет, чтобы родить ОДИН СВЕТЛЫЙ МИГ: МИГ КАТАНИЯ НА БАЙКЕ ПО ПУСТЫНЕ, среди кактусов, небоскребов и болот с комарами.

Прожить сотни миллионов лет, миллиарды лет ради одного светлого мига!

ONCE'S MORE THAN LIFE TIME, черт меня побери!

Резко затормозив, Трибунал оглянулся на Стаю. У него есть план, заставивший Бешеных перебраться через тротуар, катиться по пустырю, а потом преодолеть несколько десятков метров в коридоре между деревянным забором и густым кустарником.

Так они добрались до маленькой пивнушки, любимого места сбора Свистунов. Бешеные, оставив байки в отдалении, молча смотрели на ярко освещенное окно ночного заведения. В окне висела на веревочках оскалившаяся голова бурого медведя с мигающими красными лампочками в глазах. За стеклом мелькали корявые тени, до ушей Стаи доносились звуки музыки, гулко бумкающей на низах.