Байкеры - [11]

Воюющие за идеалы не нравятся никому.

Особенно если за защиту идеалов прилично платят. Те, кто платит, ненавидят, потому что им хочется, чтобы за идеалы воевали бесплатно и желательно — белые. Те, против кого сражаются, ненавидят воюющего, потому что кажется, что врагу платят больше. А уж больше всего воюющего ненавидят те, кого он защищает, потому что им и так неплохо. При чем тут идеалы и независимость? Главное — запастись кукурузой до следующего урожая.

Еще много дней Кею мерещились проклятые кусты, и рука инстинктивно нащупывала на поясе спасительную лопатку. От видений он избавился, только вернувшись в зимний Город.

…Усиливающуюся скуку на Смотровой развеял пьяный владелец красно-желтого эндуро, резво закозлив вдоль автостоянки. Не удержавшись, он отпустил рога, завалился на спину и проехал несколько метров на голой спине. Он стер многочисленные татуировки, оставив на выщербленном асфальте широкую темную полосу, жирно блеснувшую в неживом свете фонарей.

Кей отвернулся и поискал глазами на столе непочатую бутылку.

— Жизнь для всех — вопрос равновесия, — вклинился голос Вторника.

Парня тянуло на отвлеченные темы. Кей с хлопком откупорил бутылку маленькой бронзовой открывалкой, висевшей на поясном ремне.

Вторник задумчиво тянул:

— Всем нужно равновесие: как бы не залететь, не загреметь, не слететь, не подсесть…

— Для таких людей это действительно философия, — согласился Кей. — Ее можно предать, ей можно изменить и ее можно изменить. Ее можно продать, наконец. Байкер… Байкер может только держать равновесие. Отказаться от равновесия или изменить ему — нельзя. Равновесие — единственное, в чем байкер постоянен.

Трибунал едва слышно вздохнул. Кей и Вторник замолчали. И в это время раздался свист.

Стая встрепенулась. Трибунал и Кей остались сидеть как сидели. Трибунал был занят важным делом — перетягивал кожаный шнурок на жилете. Кей недовольно разглядывал ремешок на перчатке с обрезанными пальцами и размышлял, стоит ли проделывать в нем еще одну дырочку.

Свист усилился. Теперь он сливался с рычанием нескольких десятков двигателей и вызывал неприятное чувство. Казалось, голова раскалилась и едва не лопается. Хотелось найти сугроб, броситься в него, лежать и слушать, как приятно шипит снег вокруг остывающей башки.

Из темноты аллеи на Смотровую вываливалась широкая многоглазая масса. Сначала казалось, она черная, но чем ближе, тем пестрее становилась окраска, как у тропической змеи, сыто ползущей к любимому месту отдыха.

Свистуны!

Чтобы их ни с кем не спутали, они свистят так, что у непривычного человека дрожат ноги. Они даже не снимают глушаки с байков. Иначе кто услышит их свист!

Свистуны не опасны, если их можно пересчитать. Но сегодня их много, очень много… И все — здоровые парни в безрукавках на голых мощных торсах. В свете фар мелькают разноцветные татуировки дьявольско-по-хоронного характера: пронзенные кинжалами черепа, Сатана на байке, кельтские узоры, значение которых забыто много веков назад, а безмозглым Свистунам и подавно недоступно. И хотя Харлеи имеются у двух-трех, у многих на бицепсах красно-чернеют большие татуировки «Harley-Davidson». Даже у тех, кто рассекает на подержанном японце или «Урале».

Уличный свет мигнул, ослаб так, что почти погас, а затем вспыхнул с прежней силой. Свистуны восторженно заорали, по простоте своей, очевидно, решив, что так их приветствует сам невидимый бог электричества. Они растолкали байки по свободным щелям и спешились. Только по свисту их и можно отличить от прочих байкеров. Умолкнув, они быстро растворялись в толпе, накачиваясь пивом, куря и хлопая подружек по упругим попкам. Подружки хихикали. Байкеры гоготали. Прерванное свистом веселье налаживалось.

Свистунам нравится внимание масс.

Байкеры первого сезона рассматривали их шикарные прикиды: сшитые на заказ жилеты со вставками из змеиной кожи, изогнутые серебряные свистки на длинных цепях и маскоты из блестящего сплава, изображавшие черта, отчаянно свистевшего в два пальца.

Свисток — ценность, не имеющая себе равной. Потерять свисток — позор, который не лечится.

В толпе всегда найдется доброхот, которому до всего есть дело. Вот и сейчас, заметил Кей, такой шакал возбужденно прыгает возле Свистунов и яростно трясет головой, одновременно тыча пальцем в сторону кафе. Кей припомнил щуплого блондинчика с выпученными глазками пленного фрица из старого фильма. Шакал часто торчал в байкерском баре «Негабаритная кривая». И там и здесь его основное занятие — попрошайничество и услуги тем, кто угостит пивом.

Свистуны внимательно всмотрелись в публику за столиками. Распознав Бешеных среди зарослей искусственной зелени, пришли в неистовство из-за того, что приехали позже. Засветиться на Смотровой раньше Бешеных — для Свистунов дело чести. Хотя чести у Свистунов нет! Потрясая кулаками, издавая пронзительный свист вперемежку с грозными криками, Свистуны двинулись в сторону кафе. Со всех сторон к ним стекались собратья, успевшие разбрестись по площадке в поисках девиц, на которых можно произвести впечатление навороченным прикидом.

Хлипкая проволочная оградка разделяла Свистунов и Бешеных, не проявлявших заметного беспокойства. Изредка, между глотками пива, они бросали вопросительные взгляды на Трибунала.