Байкала-озера сказки Том I разд.2 - [14]
Бурка бежит — мать-сыра земля дрожит, лес ломится, трава клонится, зелены луга хвостом застилат, промежду ног мелки реки пропускат, из ноздрей пал пышет, из ушей дым столбом валит. Стал перед его, как лист перед травой.
Ванюшка в право ухо влез, в лево вылез — всю богатырскую сбрую вынес, на себя и на коня. Клал потнички на потнички, коврички на коврички, поверх ковриков черкасско седло о двенадцати подпругах шелковых, шелк шамотинский. Шелк не рвется, булат не гнется, чисто серебро в грязе не ржавеет. Вставал на стремя тальянско, садился в седло черкасско, драл своего коня по крутым бедрам.
Конь рассержался, от земли отделялся — скакал выше леса стоячего, ниже облака ходячего.
Прискакал к царскому терему и на третий этаж залетел. А царевна под этот момент Ванюшку золотым кольцом ударила в лоб, и у него стало воссиять. Народ ревет:
— Лови! Держи! — А его и след простыл.
Приезжат домой, коня отпускат. Всяких грибов — червенистых, всяких — бабам насобирал, нарвал. Лоб залепил, домой прибежал. Закутался, замазался, на печку залез.
Но, сказка-то скоро сказывается, а время-то много идет. Там по всем городам жениха этого ищут. Искали, искали — не нашли. А потом тут и говорят:
— А вот какой-то дурак все на печке сидит. Не он ли это был?
Царь поехал со своей дочкой. Царевна зашла, посмотрела на Ванюшку и говорит:
— Дайте-ка мне водички, я его обмою.
Взяла корчагу сняла, тряпочки размотала, Ванюшку вымыла, очистила — на лбу у него воссияло, как адали-звезда!
Она говорит отцу:
— Папочка, не прикажите казнить, прикажите речь говорить: вот это и есть мой жених!
А Ванюшка стал красавец — ни в сказке сказать, ни пером описать! Папонька видит, чё получилось: тако только в сказках быват. Пришлось свадьбу играть.
Все-таки царю не любо, что дочка за простого мужика пошла. Думает: «Я тебя допеку!» — и вызывает к себе Ванюшку с братьями.
— Вот, Ванюшка, како дело: за такими-то горами, за такими-то лесами живет кобылица-златыница, о двенадцати жеребцах. Вот кто мне эту кобылицу достанет, я тому полцарства отдам, а кто не достанет, тому мой меч — того голова с плеч!
Вот братья Ванюшкины засобирались: мы-де, пойдем, че же: «полцарства отдам!»
Вот долго ли коротко, низко ли высоко, близко ли далеко — ходили-ходили, искали-искали. Никого не нашли. А Ванюшка вышел в чисто поле, свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски, заседлал своего коня и поехал. Подъезжат к медному дворцу, к нему выходит старушка. Тепериче эта старушка спросила его:
— Ты куды, дитятко, собрался?
— Да так и так: ищу кобылицу-златыницу о двенадцати жеребцах.
— О-ёханьки! Вот у меня дальше сестра живет, в серебряном дворце. Я дам тебе шкатулочку медну, ты покажешь — сестра тебе поможет.
Поехал Ванюшка дальше. Ехал, ехал — доехал до серебряного дворца. Вышла к нему старушка ишо той старе. Он ей дает шкатулочку, она узнала, что от младшей сестры. Накормила его, напоила и спрашивает:
— А куда же ты, дитятко, путь держишь?
— Я ищу кобылицу-златыницу о двенадцати жеребцах. Не знаешь ли, где она?
— О-о, не знаю! Может, моя старша сестра знает. Вот тебе шкатулка серебряна, езжай по дороге, пока не приедешь к золотому дворцу. Там живет моя старша сестра, она, может, чё знает.
Взял Ванюшка серебряну шкатулку и поехал дальше. Доехал до золотого дворца, встретила его старушка, совсем старая.
Отдал ей шкатулку, она узнала, кто отправил. Накормила его.
— Куда же ты едешь?
— Ищу кобылицу-златыницу о двенадцати жеребцах.
Старушка ему и говорит:
— Я знаю, где она живет. Поезжай на закат солнца, едь десять дён. В дремучем лесу пасется кобылица-златыница о двенадцати жеребцах. Ты своего коня отпусти, а сам садись на дуб и жди, когда прибежит кобылица и будет чесаться об этот дуб. Тут ты на нее прыгай да держись покрепче.
Усидишь — будет счастье твое. — Потом эта старушка дала Ванюшке золоту шкатулку и сказала, чтобы он открыл эту шкатулку, когда есть захочет: тут будет ему пивошна-разливошна и всяка всячина.
Ванюшка поблагодарил старушку и поехал дальше.
Через десять дён доехал до дремучего леса. Своего Бурку отпустил в чисто поле, а сам залез на самый большой дуб и стал ждать.
Вот летит кобылица-златыница о двенадцати жеребцах, подскочила к дубу и давай шоркаться об него.
Ванюшка прыгнул на нее. Стала кобылица-златыница его по белу свету носить. Носила, носила и устала. Ванюшка приехал на ней назад к этому дубу, привязал, а она и говорит человечьим голосом:
— Сколько на меня всадников ни садилось, кроме тебя, никто не мог усидеть. Владей теперь мной!
Вот он ей и повладел. Вывел в чисто поле, за ней жеребцы побежали. Ванюшка свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски — прибежал Бурка. Ванюшка сел на него, кобылицу в поводу повел.
Ехал, ехал — захотел поесть. Достал шкатулку золоту, отвернул ее влево — выскочили солдатики и ему все выставили. Тут и пивошна, тут и разливошна, и столы, и ковры — все! Ванюшка напился, наелся и спать лег. Он же одетый в богатырскую одежду.
А в это время подъезжают Данила да Гаврила. Они ездили, ездили, не нашли ничё. Подъезжают братья к Ванюшке. Не узнали его, боятся разбудить. Дивятся: и кто же это спит — то ли царь-царевич, то ли король-королевич, то ли могучий богатырь?
