Байкал - [90]

… Сначала была тьма. И не было в этой тьме ничего — ни боли, ни смерти, ни чувств. Только пустота. Абсолютное, непостижимое ничто. Тела не было, и это было так жутко и страшно, что он хотел заорать и не мог, потому что тела — не было! Не было горла, не было голосовых связок, не было рук и ног, не было ничего того привычного, чем он мог бы пошевелить или как-то по-старому изъявить свою волю! И был ужас такой силы, какого он еще никогда и нигде не испытывал, даже когда смотрел в лицо смерти, даже когда хоронил товарищей и убивал врагов, даже тогда, когда его, белого от потери крови, вытаскивал из боя раненый и контуженый Бато. Все это ни в какое сравнение не шло с тем, что он испытывал сейчас. Страх был невероятным, необъяснимым и неконтролируемым! Но самое ужасное было то, что он ничего не мог сделать — ни убежать, ни спрятаться! Чувство беспомощности было таким острым, что хотелось завыть, но и этого он сделать тоже не мог.

Он понимал, что умер, и ожидал, что сейчас, сию минуту, его отправят в рай или в ад, но кто-то взял его бездушными руками и буднично выбросил за пределы мира. Так, убираясь по утру после гулянки, хозяин выставляет за порог пакет с мусором. И кругом Алексей увидел холодные звезды, одни только звезды, и ничего, кроме звезд. Одиночество в этой ледяной пустыне было чудовищным, полным, абсолютным…

И понял он, что не был достоин ни ада, ни рая! Он был достоин только того, чтобы находиться в этом месте всегда. Вечность. Находиться и ждать, когда за ним придут. Если придут. Хоть когда-нибудь. Через тысячи лет. Через миллионы. Он просто не достоин большего! Не заслужил! Не так жил, не о том думал, не тех любил. Да и любил ли? Ведь любить — это отдавать частичку себя. А он только брал. И теперь, теперь, когда не было никакой, пусть даже призрачной, надежды что-либо исправить, ему оставалось только висеть в пустоте и ужасаться своему новому положению и тому, что раньше, раньше, когда он еще был жив, он так и не смог понять: в любви надо отдавать чуть больше, чем получаешь…

И тут вдруг получился первый вдох, и легкие обожгло ледяным воздухом! Алексей открыл глаза и увидел звездное небо. В небе светила луна и холодным, мертвенным светом заливала округу. Где-то горестно, надрывно выла собака. На грудь давило тяжелым. Рядом заскрипел снег, послышался шум падения тела. Алексей сжался.

— Все, кончено. Это последняя, — раздался рядом хриплый голос.

— Да, порезвились ребята, ничего не скажешь! Зря девку-то шлепнули, че она им сделала, и так попользовались на всю! — хмыкнули в ответ.

— Ниче, надо было пацанам пар стравить, столько ждали! Издержки, — говоривший равнодушно сплюнул под ноги.

— Эй, зондеркоманда! — крикнули им откуда-то издалека, и собака испуганно замолкла, — рвем до Батьки, а то водки мало, все без нас выжрут!

— Идем! — раздалось над головой Алексея.

Шаги удалились, послышался шум снегоходов, на мгновение Алексея ослепил луч фары, а потом машины развернулись и укатили в темноту.

Алексей пошевелился. Он не чувствовал ни рук, ни ног, ни холода, но все работало, и главное, он был снова жив, хотя и не рад этому. Он с трудом столкнул с себя чье-то окоченевшее тело, встал, стряхивая с себя остатки смертного ужаса, заставляя себя забыть его, оглянулся.

Убитых было много. Слишком много для такого маленького поселка! В основном мужчины, но были и женщины, и даже дети. Тела лежали вдоль длинного ветхого забора на задах поселка. С другой стороны было не более двадцати метров до ближайших деревьев. Дальше шел лес.

Рядом с Алексеем лежало растерзанное, едва прикрытое остатками одежды тело молодой женщины. Вдалеке снова завыла собака. Алексей заскрипел зубами.

«Ну выть-то пока не будем! Пока будем дело делать, чтобы тварей этих двуногих наказать!» — решил Алексей.

А чтобы наказать тварей, надо было, во-первых, согреться, во-вторых, найти оружие и транспорт.

Особого выбора не было. Пришлось раздевать тела. Старую куртку и штаны он нашел без труда, а вот ботинки пришлось поискать — почти все убитые были босыми. Алексей, то и дело оглядываясь, обошел убитых, наконец, нашел на одном из мертвых подростков старенькие, латаные унты.

Уходить из поселка он не спешил.

Прокрался вдоль забора, свернул в проулок и буквально через пятьдесят метров оказался на главной и единственной улице Новой Нерхи. Поселок был погружен во тьму. Уцелевшие жители боялись привлечь к себе внимание и зажигать огни не решались. Поэтому найти бандитов оказалось несложно: у здания поселкового клуба тарахтел генератор. Охраны у входа не было, и Алексей усмехнулся. Шива, который имел боевой опыт, погиб, все командование перешло в руки уголовника Горыныча, вохра распоясалась, а дорвавшиеся до воли, баб и водки зека представления не имели о мерах безопасности. Для них кругом на многие километры была совершенно безопасная, как они считали, тайга, Алексей был «мертв», Бато и майор сидели где-то под охраной, связь с Большой землей отсутствовала, до егеря было не менее восьми километров, да и не знал он о том, что творилось в поселке, а значит, им абсолютно ничего не угрожало!