Батый - [8]

Став главой отцовского улуса, Бату, однако, не обладал всей полнотой власти и вынужден был делить её с братьями, и прежде всего со своим старшим братом Ордой. «При жизни отца и после него», пишет Рашид ад-Дин, Орда «был весьма уважаем и почитаем». Он «был согласен на воцарение Бату, и на престол на место отца именно он его возвёл». Но в ярлыках, которые писались на имя братьев, имя Орды ставилось выше, чем имя Бату. Более того, старшему из братьев досталась и основная часть отцовского войска. «Бату, который отличался проницательностью, правосудием и щедростью, сделался наследником царства отцовского, а четыре личные тысячи Джучиевы… составлявшие более одного тумана (десяти тысяч. — А. К.) живого войска, находились под ведением старшего брата Хорду (Орды. — А. К.)», — читаем в сочинении младшего современника и протеже Рашид ад-Дина Ибн Фазлаллаха, получившего почётное прозвище Вассаф-и-хазрет («панегирист его величества»), или просто Вассаф¹⁶. Были разделены и земли: Бату ведал «правым крылом», то есть западной частью улуса, а Орда — «левым», то есть восточной, совпадавшей с коренным юртом отца. При этом из отошедших ему владений Бату должен был наделить и большинство своих братьев (а у Джучи, по некоторым сведениям, было до сорока сыновей). Исследователи справедливо полагают, что завоевания Батыя в Европе не в последнюю очередь объясняются его желанием увеличить собственные владения, завладеть землями, которые принадлежали бы ему лично, которые он мог бы оставить своим наследникам и на которые другие представители рода не могли претендовать. И, как мы знаем, ему это вполне удалось.

Улус Джучи превосходил размерами прочие улусы Монгольской империи. Он был изначально обращён на запад — принадлежал «правой руке», по выражению монгольских хроник того времени. Чингисхан включил в него земли завоёванного им Хорезма, верховьев Сырдарьи, части Семиречья и Прииртышья, восточные области Дешт-и-Кипчак — великой Половецкой степи, — доходившие до Волги (Итиля), а также все те территории к западу от Волги, которые ещё не были завоёваны монголами. А потому улус не имел границ на западе. Он простирался до крайних пределов мира, охватывая земли тех народов, о которых монголы знали, и даже тех, о которых им только предстояло узнать. По-видимому, монгольский обычай требовал, «чтобы степень отдалённости удела каждого сына соответствовала его возрасту, — писал по этому поводу В. В. Бартольд. — Джучи, как старший сын, получил самый отдалённый удел; после расширения пределов империи к нему и его потомкам перешли все монгольские завоевания на крайнем северо-западе, “до тех мест, куда доходили копыта татарских коней”»¹⁷.

Решение о походе на запад было принято ещё Чингисханом, но Джучи — то ли из-за болезни, то ли по каким-то иным причинам — так и не приступил к завоеваниям на этом направлении. Приняв власть над империей монголов, Угедей подтвердил отцовское распоряжение. На том же курултае 1229 года он, посоветовавшись со старшим братом Чагатаем, принял решение продолжить военные действия, «не законченные ещё при его родителе, Чингисхане». В первую очередь речь шла о завоевании Китая, а также о продолжении войны с сыном хорезмшаха Мухаммеда Джелал ад-Дином, бежавшим от монголов сначала в Афганистан, а потом в Иран, Азербайджан и Грузию и много и успешно воевавшим с ними (он будет окончательно разбит и погибнет в 1231 году). Но одновременно с этим Угедей объявил о выступлении в поход против «северных стран», ещё не покорившихся монголам, «Бату, Бури, Мунке и многих других царевичей».

Так рассказывает священная летопись монголов — «Сокровенное сказание». Однако рассказ этот, несомненно, требует комментариев.

Ещё в начале 1220-х годов, в разгар войны с хорезмшахом Мухаммедом, Чингисхан отправил по следам бежавшего хорезмшаха своих лучших полководцев, «цепных псов» Джебе и Субедея, с тридцатью тысячами воинов. Преследуя врага, монголы вторглись в Иран, затем, сея повсюду разрушения и смерть, прошли Северный Азербайджан, Грузию, нанесли жестокое поражение аланам (предкам нынешних осетин) и кипчакам (половцам), захватив в числе прочих город Судак в Крыму. Половцы обратились за помощью к русским. 31 мая 1223 года состоялась печально знаменитая в нашей истории битва на Калке, в которой полегли девять русских князей, в том числе великий князь Киевский Мстислав Романович и черниговский князь Мстислав Святославич, и несколько тысяч простых воинов. Монголы дошли тогда до города Новгорода-Святополча на Витичевском холме на Днепре, в непосредственной близости от Киева и Переяславля; жители городов, оказавшихся на их пути, не зная, что ждать от неведомых завоевателей, выходили с крестами им навстречу, «они же, — по словам летописца, — перебили их всех»¹⁸. На этот раз монголы ушли из русских пределов — они выполняли волю своего повелителя Чингисхана, который поручил им в трёхлетний срок покончить с хорезмшахом и через степи Дешт-и-Кипчак вернуться на соединение с главными монгольскими силами. Тогда русским казалось, что этот неведомый и страшный народ ушёл навсегда и больше не вернётся в их пределы. «…О сих же злых татарах… не ведаем, откуда пришли на нас и куда опять делись, только Бог весть», — записывал русский книжник. На обратном пути войска Джебе и Субедея потерпели поражение от волжских болгар, чьё государство было расположено на Средней Волге; по свидетельству восточных хронистов, монголы попали в устроенную болгарами засаду и потеряли едва ли не бóльшую часть своего войска. Впрочем, для самого Чингисхана этот поход носил разведывательный характер, и он не жалел о потерях: важнее было выяснить силу будущего противника, узнать, с кем предстоит сразиться монголам, когда придёт пора выступить в поход на запад.