Батюшка. Кулак и крест - [3]

– Господи, да не это главное, так или не так, – устало ответил священник и укоризненно посмотрел на горящего праздным любопытством молодого участкового. – Главное, что муки, которые грешнику придется принять – неизбежны. Но душа-то ведь бестелесна в земном понимании. Муки, принимаемые грешниками в чистилище – это муки душевные, раскаяние. Вы, Володя, слишком молоды, чтобы понять, что они гораздо тяжелее мук физических, и могут быть просто невыносимыми. Так что муки ада призваны не отомстить грешнику за все содеянное им при жизни; Господь милостив, Он не мстит, а дает возможность осознать всю тяжесть греха, очиститься через душевные страдания и предстать перед Ним. Вот в чем милосердие и любовь Господни. Понимаете?

– Ладно, мы все-таки проводим тебя до поезда, – не совсем в тему сказал Бугров. – Проводим, в вагон посадим и ручкой помашем.

– Благое дело задумали, чада мои, – рассмеялся примирительно отец Василий и стал застегивать чемодан.

* * *

В купе к отцу Василию на станции больше никто не сел. Наверное, сядет в областном центре, решил он. Откинувшись на спинку, священник рассеянно смотрел на медленно уползающую назад платформу. Прошли чередой станционные постройки. Задумчивая корова проводила взглядом состав – и потянулись за окном, все убыстряя свой обратный бег, поля, перелески и шоссе с редкими легковушками и длинными фурами дальнобойщиков. Красное солнце на закате мелькало в просветах лесополос, как прощальный семафор.

Ну, вот и все, подумал отец Василий, второй крутой поворот в моей жизни. Даже мысль, что он уезжает из родного Усть-Кудеяра навсегда, не навеяла в нем грусти, не отозвалась щемящей болью в груди. Была какая-то легкость – и томление. Такое чувство возникало у него в детстве, когда он отъезжал с приятелями и одноклассниками от здания школы на автобусе в летний лагерь. Впереди лишь манящее ожидание новых впечатлений.

Олюшки с Мишанькой вот долго рядом не будет, вспомнил с теплой грустью отец Василий. Но это и к лучшему, это их общее решение. Пока он там не устроится и не наладит свои дела, не стоит вести жену с сыном. Глядишь, к осени и подъедут, чтобы Мишанька мог начать учебный год в новой школе.

В дверях купе неслышно появилась прежняя проводница, но теперь уже без кителя, а в одной форменной рубашке с погонами.

– Ваш билет, пожалуйста, – как-то неуверенно попросила девушка и чуть замялась.

Отец Василий сразу понял, что проводница хотела проявить вежливость, но не знала, какими словами следует обращаться к этому еще не старому, высокому священнику. Чуть улыбнувшись, отец Василий протянул девушке свой билет, вложенный в паспорт. Проводница не стала смотреть во второй раз в документы, сделала себе какую-то пометку в записной книжке, свернула билет и сунула его в соответствующий кармашек раскладной служебной сумки. Отец Василий смотрел на все эти манипуляции добродушно, с еле заметной улыбкой. Он давно заметил, что молодежь как-то стесняется общаться со священниками. Люди в возрасте и пожилые, наоборот, стараются вести себя навязчиво, самоуверенно, но тоже неестественно. Это и понятно, после долгих лет воинствующего атеизма многие поколения привыкли относиться к неожиданно встретившемуся на пути священнослужителю как к какой-то экзотике. Как во времена «железного занавеса» к негру, например. И интересно, и интерес свой показать неудобно. А ведь долгое время священники были людям так же близки, как и родители. К кому стремились в стародавние времена со своими радостями и печалями, со своей бедой? К духовнику: он благословит, исповедует, на путь истинный наставит, и поддержит словом теплым в тяжкую минуту, даст совет и надежду.

– А хотите чаю? – спросила проводница, наконец закончив со своими манипуляциями и подняв на священника глаза. – У меня и с лимоном есть. Печенье есть, вафли, шоколад.

– Спасибо, дочка, – поблагодарил отец Василий, – просто стаканчик чаю.

За окном мелькали столбы, овраги. Поля сменялись редкими лесочками, проносились и оставались позади переезды с будками стрелочников. Или они сейчас как-то по другому называются, лениво текли мысли в голове у отца Василия. Мимо купе по коридору прошла проводница. Что-то щелкнуло, мягко открылась и закрылась дверь, отделяющая коридор от предбанника. Туалеты открыли, догадался священник. Он повернулся к своему чемодану. Пора было обосновываться в купе обстоятельно и надолго. Расстегнув пряжки чемодана, отец Василий не спеша достал туалетные принадлежности, сам чемодан сунул в нишу под своим диваном. Накинув на плечо полотенце, он отправился умываться.

В поездах отец Василий не ездил уже давно, но характерный запах пассажирских вагонов узнают сразу, лишь ступив ногой внутрь. Однако, надо отдать должное, этот вагон был чистеньким и опрятным. Даже в туалете не стояло того специфического запаха дезинфекции с примесью застарелой вони.

С удовольствием умывшись и причесавшись перед зеркалом, священник открыл дверь в коридор. Две женщины, стоявшие с полотенцами в предбаннике и ожидавшие своей очереди, от неожиданности опешили. Эти тоже, судя по всему, не часто встречались со священниками вот так, нос к носу. От неожиданности и в состоянии растерянности люди часто ведут себя странно. Женщины не нашли ничего другого, как поздороваться.