Батя, Батюшко и Бэмби - [50]
— Ты самый лучший на свете доктор.
Много ли ты в своей жизни андрологов встречала, Оля? Он не сказал этого вслух. Как и почти сорвавшее с губ «обращайся». Лишь обнял крепче и улыбнулся в темноте ее довольному вздоху. Да и черт с ним, если не выспится. В воскресенье доберет.
Денис лежал, слушал ее тихое дыхание у самого уха, думал о том, что минут через пять наступит медленная фаза сна и можно будет снимать ее руку со своей груди и вставать за одеялом. Думал-думал — и заснул. Под мерное сопение, с прижавшимся плотно нагим женским телом и накрытый ее ладонью ровно по грудине. Заснул крепко и до утра.
А утром от нее пахло его зубной пастой, когда Оля целовала Дэна в машине около своего дома. Суббота, раннее утро, свидетелей — нежелательных и вообще любых — нет. И она снова проводит носом по его щеке. Этот жест Оле странным образом идет. А Денис начинает к нему привыкать.
Оля смотрела на экран монитора. Сайт недавно приобретенной туристической базы Ларионова зазывно пестрил новогодним спецпредложением. Контекстная реклама была запущена на просторы сети. Краткосрочный то ли роман, то ли флирт с дизайнером закончился. Видно, девочка где-то прокололась и выпустила цепкие коготки раньше времени. А Ларионов не любил, когда им вертели. В итоге макеты дорабатывали, подправляли, меняли шрифты и цвета. Конечный результат Оле понравился. Ларионов его одобрил, и вот рекламная акция стартовала.
Ольга смотрела в монитор и думала о том, что жизнь похожа на весы с двумя чашами. Вверх-вниз, вверх-вниз… Еще совсем недавно «слизень» продал базу, не сомневаясь в ее убыточности, а Ларионов взялся за дело, и Оля была уверена: свой новый бизнес он раскрутит и свои вложения в это дело вернет с лихвой. Потому что хватка бульдожья.
Ларионов — вверх, а «слизень» — вниз. И не помогут ему ни реклама автосалона, ни прочие хитрости. Потому что работать Золотарев разучился. Оля вспомнила, какой противный он оказался в своем нетрезвом виде там… и как ей было стыдно и больно… и как впервые, да, именно впервые в своей жизни она ощутила рядом мужское плечо.
То самое, про которое так много пишут и рассказывают, и которое, занесенное в «Красную книгу», очень редко встречается в жизни.
Уже наступила новая неделя, уже завтра среда, а Оля все еще переживала события минувшей пятницы, она все еще осознавала, что…
Переночевала. У мужчины.
Проснулась утром. С мужчиной.
Пила утренний кофе. С мужчиной. У него в квартире.
Так, Ольга Геннадьевна, стоп. Вам давно не восемнадцать, вам уже поздно воспринимать и вспоминать случившееся подобным образом.
Переночевала у мужчины. Да, такое бывает. Особенно у взрослых людей. И да, все прошло как обычно, без каких-то лишних слов и никому не нужных обременительных вещей.
У вас, Ольга Геннадьевна, проблема с сувениркой — партия бракованных ежедневников, и новогодние шарики с логотипом сетевого обувного магазина могут в срок не изготовить. Работать надо, ра-бо-тать, а не вспоминать!
Только все равно вспоминалось. То облаком — туманом, то четкими подробными кадрами. Как вел машину, молча, уверенно и так… Оля украдкой наблюдала, поглядывала. Выдержанно вел. Врач ведь обязан быть выдержанным, верно? Иначе как прием больных вести? Как операцию делать? Она тоже молчала. Рассматривала. Словно впервые видела мужчину рядом. Мужчину, который был ее любовником и чье тело, по определению, она уже должна была изучить. А вот в тот вечер словно заново все открывала. Все та же худощавость, и те же большие, почти круглые глаза, и выдающийся с горбинкой нос, и руки — крепкие, мужские. Вроде все как всегда. И совсем иначе. Потому что открылась вдруг «Красная книга», и впервые не она сама вступилась за себя. А за нее вступились. Мужчина вступился за женщину. И уже позже, дома, он протянул ей бокал с вином. А еще позже, в постели, был так нетороплив и так внимателен, что ей стало хорошо. Просто хорошо. И не думалось о «слизне», не думалось об услышанных оскорбительных словах и о том, что надо справляться с этим самой. Потому что у нее появилось «плечо»! Пусть на один вечер, на одну ночь. Но это так упоительно, так…
Что, конечно, в конце сказала глупость:
— Ты лучший доктор на свете.
Он не ответил. И правильно. На глупости не отвечают. А Оля чуть потерлась кончиком носа о его плечо. Получилось очень интимно. И ей это понравилось — тереться носом о «плечо». В темноте. И никуда не спешить.
Такое к среде забыть не получится. Несмотря на все предновогодние авралы.
А проснулась она в субботу раньше него — надо было спешить домой, пока Никита не встал. Сын ни в коем случае не должен знать, что мама не ночевала дома, и Изольда не просто так обозначила столь раннее время. Соседка и завтраком в случае чего могла Никиту накормить. Просто он не должен знать…
Будильник на телефоне был отключен быстро, Оля поднялась с кровати тихо, стараясь не потревожить мужчину, который спал. Сон в эту пору всегда крепкий и сладкий. И будить Дениса не хотелось. Хотелось до него дотронуться. До плеч, пройтись ладонью по спине вдоль позвоночника, почувствовать под пальцами тепло кожи. Мужчина, с которым она провела ночь.
