Бастион: война уже началась - [73]

По валунам замолотило дробью. Что-то мелкое обвалилось, покатилось на песок, образуя скоротечный шум. Реакция последовала без раскачки: ухнуло из всех стволов и разных направлений, взахлеб. Казалось, каменная гряда затряслась, стала распадаться… Давайте, мужичье, работайте. Он протиснулся по стеночке влево, выглянул из-за камня. Есть, Антосов его потерял. А вот и двое. Один садит из кустов, другой с обрыва, из-за ствола раскоряченной сосны. Туманов открыл огонь – на дуру, но густой. В кустах прошуршало, мелькнул лысоватый череп – стрелок завалился мордой вниз, подмяв собой тальник. Обездвижился. Второй, похоже, перезаряжал. Кто там в активе? Злыч? Ну на, дружище Злыч. Он влепил прицельную очередь в ствол, обломил ветку. Но не успокоился, а продолжал всаживать свинец за свинцом в широченную соснищу и шпиговал ее почем зря до тех пор, пока что-то грузное не сползло в траву.

Тогда он приделал последний магазин и побежал за гряду. Но не дотянул до Динки. Пули пролаяли над головой, он дернулся в сторону, за камень, ошеломленный финальной сценой… Антосов, приземистый коротыш с мясистым клювом, широченной лапищей держал Динку за горло, закрывая себя, а другой стрелял из автомата, неуклюже ловя приклад подмышкой. Динка хрипела. Бандит нервно хохотал, обнажая синий язык. На раздумья – мгновенья. Да не может он одной рукой вести пальбу, подумал Туманов. Кишка тонка. И упора как такового нет. Ствол клюет… И внезапно обозлился: да доколе каждая сволочь будет ими вертеть! На тебе, друг, шаланду, полную кефали!.. Он вырвался из-за камня, метнул автомат в медленно отходящую вдоль берега парочку – рывком от груди, как от сердца оторвал – лови пенальти! – а сам взлетел, оттолкнувшись пятками. Бандит выматерился, пули жахнули у бедра, но он уже повалил их обоих, всей массой, вгорячах, не разбирая, где кто. Через мгновение разобрал, отпихнул задыхающуюся Динку и впился бандюге в ворот. Удар – по виску, в челюсть, в табло… Навстречу – ненависть из глаз, разинутая пасть и ответный удар по кумполу – хрясь!.. В голове, как в железном баке, загудело, боль ворвалась в висок. Он отлетел к воде, взревел от сдвига в пояснице, но отчаяние велело собраться, призадуматься. Рука нащупала корягу – узловатую, похожую на булаву. Отлично сбалансированное оружие! Бандит поднимался – устрашающе, растопырив грязные ладони, – он швырнул корягу ему в грудину! Из последних сил, из неприкосновенных резервов. Понимал, что дубля не будет.

Грудина хрустнула, как пакетик с чипсами. Бинго! От рывка Туманов рухнул. Лежал, весь скособоченный, и молча смотрел, как Антосов, издавая горлом тошнотные бульки, опадает на землю. Лист ты мой осенний… Как сказал бы мудрый кореец: «Он отложил ложку в сторону». Умирает, стало быть… Потом поднялся, немного неохотно, поставил Динку на ноги. Стал отряхивать с нее песок. Чтобы покрасивше была.

– Ты мне плечо зашиб своим дурацким автоматом, – сдавленно пожаловалась она.

Он пожал плечами:

– Больше не буду. Прости.

– Да ладно… – прошептала она.

Антосов пытался подняться. Не верил, что беда его всерьез. Но не мог. Каждое движение доставляло массу хлопот. Бульканье сменилось свистом. Туманов поднял с песка оба автомата. Один протянул Динке:

– Держи, присягу потом примешь. Это хорошее подспорье. И попробуй только вякни. Бежим, подурковали уже…

Она кивнула на извивающееся по песку тело:

– А этого… бросим?

Он скрипнул зубами:

– Извини, едри его, мы не мать Тереза…

Оставалось ли у них время? Он понятия не имел. Веселая шумиха на озере была слышна с любой точки в радиусе десяти верст. Все свершилось за минуты, и только в этом состояла их фора. Если в окрестных чащобах не бродят плохиши, то они успеют уйти, если бродят, то грядет новый бой. А это печально.

Пятка ныла просто унизительно. Он доковылял до скалы с тремя соснами. Влез на крутой обрывчик типа бугорчика, расположился обернуться – одним махом вытянуть Динку. Но не довелось. Перед трещинкой, ведущей в убежище деда Антипа, шевельнулось тело. Он поздно спохватился. Одно отрадно – отметил, как присела Динка.

– На месте! – рявкнул голос, исполненный страдания.

Туманов замер, уперев ствол в обрыв. Не успел! Опоздал! – заработал импульс где-то в ядре черепной коробки. Что делать?! Что?!

Бурьян расступился, явив понурую личность с автоматом. Левый бок у Злыча был прострелен сверху донизу, но он не только стоял на месте, но даже как-то передвигался, о чем убедительно свидетельствовало чудесное перемещение боевика на полста метров южнее места ранения. Шустер.

– Брось оружие, – кратко вымолвил он и закусил губу.

Жалящее дуло взирало Туманову в грудь. Он помешкал, но делать нечего, бросил. Пожалте-с.

– Дальше что?

Злыч яростно думал. Было видно, что он не прочь сделать из обидчика дуршлаг, но что-то держит.

Туманов догадался:

– Премия?.. Не за спасибо ловим?

Злыч ощерился. Веселье давалось с трудом, но того требовал имидж победителя.

– Двести? Пятьсот? Штуку баксов? – не унимался Туманов. – И делиться ни с кем не надо, верно, Злыч? Все мертвы. Но извини, во-первых, не все, а во-вторых, этих бабок даже на лечение не хватит. Положим, пульки тебе из бочины выдернут за так… как говорят англичане – «frее»… но вот дальнейшая реабилитация… Не-е. Не потянешь, дяденька. И контора не оплатит. Она тебя скорее прихлопнет, понял, да? На хрена ей такие ветераны? Быстро, надежно и без хлопот…