Бастион: война уже началась - [14]

– Есть подозрения? – Савчук ответа не ждал, но получил.

– Есть, – встрепенулся Туманов. – Один человечек… намекал, что двое химиков вот так же пропали – и в той же самой конторе. Один на Урале, другой – в Иркутске.

– Страна большая, всякое бывает, – усомнился капитан. Глянув на коллегу, обнадежил: – Проработаем. Твой человечек, кстати, намеки свои в протоколе подпишет?

– После поллитры.

– Тоже мне, свидетель. Ладно, я поищу у себя, а ты еще с тем хануриком, на всякий случай… Ну, сам знаешь.

– Паша, – улыбнулась Юлечка Вяхирева, краса и гордость аналитиков. – С тебя два «Птичьих молока».

– Меня сегодня уже доили, – пробормотал Туманов, прикидывая, у кого можно поклянчить полтинник.

– Я по-русски сказала – птичьего! – возразила Юлечка, перебирая завалившие стол бумаги. – Ну ладно, одна. Помянем твоего свидетеля.

– В смысле?!

– Сбит машиной. Вчера вечером, – Туманов застыл. – Светлая иномарка, номер не замечен, с места происшествия скрылась. Пострадавший крутился у подъезда, то ли домой собирался, то ли из дома, на аллейке все и случилось.

– Сразу умер?

– Неизвестно, – краса и гордость аналитиков кокетливо потупила глазки. – «Скорая помощь» немного припозднилась, но врачи не виноваты – в этом городе масса вызовов. Мы занимаем первое место в стране по инсультам…

– Понимаю, – пробормотал Туманов. – Чем позже приезжает «Скорая», тем точнее диагноз.

Лейтенант Вяхирева отзывчиво хихикнула.

– Слушай, Паш, а ты никогда не задумывался, почему людей сбивают преимущественно светлые иномарки? Каждый день одни и те же сводки: сбиты светлыми иномарками, водитель с места происшествия скрылся…

– Ох, Юлечка, мне бы твои проблемы.

– Погоди, это еще не все. Проблема номер два. Твой покойник – в розыске.

– Ты меня шокируешь, Юля. За что?

– У Савчука. Уже пять лет. Вот, – она откопала распечатку: – Шубин Анатолий Григорьевич, 52-го года рождения, уроженец города Бийска, торговый работник, пропал без вести в мае девяносто четвертого… Забросил бы Савчуку, пусть закроет.

– Заброшу. И за конфетами. Адрес у тебя в наличии?

– Конфет? Магазин «Золотой ключик», там свежее. Проезд всеми видами транспорта…

– Нет, пропавшего. Нынешний.

Юлечка красиво похлопала ресничками с тройным объемом.

– В Греции, сам знаешь. На, вот. И жду гостинцев.

Ах, какая женщина.

В коридоре его окликнули:

– Туманов! Где ты бродишь?

Болезни и начальники всегда появляются не вовремя. Майор Дроботун, подпольная кличка Скворечник (козырек носимой зимой и летом фуражки приплюснутый, почти незаметный нос, маленький круглый ротик и торчащий подбородок) из замов по розыску очень хотел стать начальником РУВД. Требовался всего пустяк – стопроцентный план плюс образцовый порядок. В реальности этого можно достичь разве что переселением всего криминального элемента из их района куда-нибудь подальше. Майор Дроботун ругал демократию и склонялся к виртуальному решению проблемы: навести порядок хотя бы на бумаге. У него имелось даже любимое изречение: «Больше бумаги – чище задница». В связи с чем опера и пользовались любой зацепкой для отказа в возбуждении дела.

Судя по цвету майорова лица, сегодняшний случай был исключением.

– Срочно на Минусинскую! Машина у входа, тебя обыскались!

– А что там… – начал Туманов, но Скворечник неуставные вопросы пресек:

– На месте узнаешь! И учти – дело на контроле там! – Тонкий, в чернильных пятнах, палец указал на сизый, в бурых разводах, потолок.

Квартира принадлежала ответственному деятелю из городской администрации. Жертва – хорошо развитая девица семнадцати лет от роду – по случаю визита милиционеров соизволила накинуть мужскую рубашку ярко-желтой расцветки. Снаружи остались вполне пригодные к употреблению ножки, просматривались экономные трусики и то, что они пытались подчеркнуть. Верхние пуговицы потерпевшая застегнуть забыла и, нагибаясь, демонстрировала в целом созревшие интимности с вишнево-зовущими маячками. Сжавшись в кресле, глотал слюнки Саня Заруцкий, начинающий опер (теоретическая база – юрфак, практическая – спортзал), а у двери подпирал косяк владелец рубашки – помладше и поуже в плечах, но наглющий не по возрасту и с насыщенным оттенками фингалом под левым глазом. Партнер по «простым движениям».

Из квартиры вынесли далеко не все – забыли, например, диван «Уэллмарк», стоящий побольше всей меблировки тумановской квартиры. Корейскую «балалайку» на кухне, из которой долетали в комнату музыкальные скороговорки из жизни негритянской босоты. «Откуда дровишки», объяснил в коридоре Заруцкий, назвав фамилии и должности родителей девицы, проводивших отпуск на Андаманах.

– Предки когда вернутся?

– Завтра вечером, – девица ощупала затылок. Там, похоже, набухала свирепая шишка.

– И ты пошла выносить мусор, – поощрил Туманов.

– Да-а…

– Дома кто оставался?

– Сере-ежа… – девица указала на кавалера с фингалом. Тот кивнул, отлип от косяка и вышел – надо полагать, на кухню, за очередной порцией холодного лекарства.

– Как выглядели нападавшие?

– Здорове-енные, – пауза, всхлип. – В масках. Ударили по голове, – снова пауза и множество всхлипов. Платка у нее, что ли, нет?

– Ничего, голову вылечим, – донеслось из коридора, и в дверях нарисовался кавалер с банкой «Будвайзера» и длинной коричневой сигаретой в зубах. Заруцкий умоляюще глянул на Туманова, проецируя очередную телепатему: «Павел Игорич, дайте я с сопляком поработаю!»