Бастарды - [19]

Один из самых приближенных людей. Шмонт старший — учились еще в школе вместе. Протягивая руку, я следил чтобы лицо выдавало истинную скорбь родителя, потерявшего ребенка. Одно за одним навалилось, но другого выхода не было. Только так мог спасти дочь.

— Здравствуй, Иосиф, — нельзя улыбаться, только грусть и обязательно печаль.

Один за другим члены шестерки здоровались, подходя к моему столу.

— Мы все соболезнуем. Анечка была такая веселая девочка, — комментировал другой взрослый мужчина старше меня на пятнадцать лет. Пока не отходил от вопросов бизнеса, видимо не желал отдавать власть молодому сыну и чувствовать себя стариком, никчемным и ненужным.

— Принимаю ваши соболезнования, — я холодно прервал вдохновленные речи. — Пройдем-те за стол, — указал рукой на черный эмалированный стол, находящийся в кольце круглого дивана, мягкого и призывающегося окунуться в его нежности.

Мужчины переглянулись между собой, но не стали давить на больное место на открытую рану, возможно она кровоточила слишком сильно, а они имели не осторожность зацепить краешек и едва не сорвать запекшуюся кровь. Пусть, думают так.

Обстановку легкой окаменелости нарушила секретарь.

— Господа, что будем пить? — улыбнулась женщина той улыбкой, которая у нее получалась идеальной. Чуть доброты, чуть невинности от взрослой женщины и совсем капелька воодушевления и немого обожания перед сильными миро сего. Именно за манеры Ирина и держалась на месте секретаря более десяти лет. Семерка заявила о своих предпочтения, кто газированным, кто алкогольным.

— Надеюсь все понимают, какие вопросы на посылке дня? — я удостоверился, что дверь плотно закрылась с легким щелчком за спиной работницы.

Взял со стола листы, которые мозолил не один день пальцами и глазами и поднял кипу бумаг вверх. Выразительно оглядел собравшихся и умолкнувших внезапно мужчин.

— Заключил? — подал голос Шмонт.

Личные эмоции в сторону, пришел час судного дня. Здесь нет места улыбкам, смеху, радости, ненависти. Здесь полный штиль, ровная гладь, четкие указания, разъяснения и не терпящие возражений решения. Рапорт, заключения и действия.

— Десятого числа подписываем на собрании со Страдовцами. В Арзонт вылетаем девятого, — ответил. Я не присаживался за стол переговоров, бедром опирался о свой рабочий стол. Изучал реакцию по глазам подчиненных и продолжал говорить:

— Билеты раздаст Ирина в конце собрания. Три проекта на данный период времени согласовали, осталось только смету привести в порядок, в остальном Хаски младший поработал терпимо. Хочу отметить, что именно он занимался составлением договора, удивлен толковостью парня. Немного напыщен, но толков… — над замечанием промолчали.

Я всегда умел находить плюсы и минусы у работников. Если сотрудник поработал на славу, то заслужил похвалу от меня лично. Если напортачил то и наказание ожидало — незамедлительно.

— Хаски давно на наследника скинул обязанности и ходят слухи о том, что через год он вступает в право наследования, но это… так… ремарка…

— Нет. Это не слухи. Я читал приказ от десятого числа прошлого месяца, — в разговор вмешался один их самых молодых представителей знатных фамилий Илья Геронт знаток внешней политики, мастер слухов и умения вести беседы на любом из доступных языков. Всесторонне развитый молодой человек. Два года назад принял наследование в связи со скоропостижной гибелью отца в силу несчастного случая.

Я кивнул на замечание, одобряюще, подтверждая опыт и значимость слов и продолжил:

— Возвращаемся к этапам договора. Остров на грани с Арзонтом мы выторговали у Мерси. Остров был под защитой государства, полезные ископаемые, редкие виды животных. Все пункты обходим. Заповедники для животных, ботанический сад для растений. Архонт, добыча — это в твоем ведении, — я посмотрел внимательно на мужчину самого взрослого, с проседью светлых волос на фоне черных.

— Как предсказуемо, — едва ли не в первый раз серьезность разговора была нарушена усмешкой кривой и пренебрежительной со стороны пожилого мужчины. — Взяток Мерси не берет? В маленьких долях. Предпочитает исключительно в особо крупных размерах… эх, — покачал он недовольно головой, уткнувшись в лист белоснежный перед своим местом, и, делая на нем заметки для выполнения задачи.

— А я говорил, — поднял он ручку пишущую вверх. — Серега, нечего третьему лишнему врываться в устоявшуюся систему. Он вам с Хаски еще ни одну палку в колеса вставит.

Я молча изучил коллегу, но промолчал.

— Он мечтает объединить нас, — вдруг голос раздался от другого мужчины, тот который один из лучших друзей. Шмонт Иосиф, вальяжно откинулся на кресло. В ожидании поддержки оглядел рядом сидящих.

— Он мечтает полноправно владеть всей Немией, тебе ли не знать, Серега? — почти не затронутое годами лицо мужчины искривилось в пренебрежении жесткими росчерками морщин под глазами и на лбу. Уродуя красивые утонченные аристократичные черты и пугая не знающих его людей холодом пренебрежения, очень зябким пробирающим до самого горла.

— Он понимал, что ни ты, ни Хаски не позволят друг другу занять пост, вот и вылез не пойми откуда — из самых трущоб. Ты его биографию видел. Там такая примесь ублюдков и Баллийцев, что жутко становится. И это ты считаешь верхом Аристократии? Почему ты ему позволил занять этот пост? — Шмонт подскочил на месте, словно внутри взорвался вулкан, и лава требовала немедленного разлития и сожжения ненавистных людей.