Башня - [42]

– Давайте поедим мороженого.

Это была домашняя заготовка – пустяковая и невинная с виду, но Кстина она часто выручала. Когда денег было совсем немного, а пригласить куда-нибудь понравившуюся девушку очень хотелось, он предлагал посидеть в кафе «Мороженое», справедливо полагая, что уж на мороженое-то всегда хватит, потому что его много не съешь. Это срабатывало во всех случаях. Но не зимой. К счастью, на дворе был июль, и довольно жаркий.

– Мороженого? – Марина выглядела обескураженной – так, словно он предложил ей Бог весть что.

– Ну да. А вы что, не любите мороженое? Знаете, Александру Македонскому специальные гонцы через полмира доставляли снег с горных вершин Гималаев. Они набирали целую тонну, распихивали его по всяким сумкам, рюкзакам, чемоданам и даже набивали в карманы, а когда привозили, оставалась всего одна маленькая горсточка. Так вот он поливал эту горсточку клюквенным сиропом и ел маленькой ложкой, причмокивая от удовольствия. А потом говорил: «Еще!» И гонцы, не успев расседлать коней, снова отправлялись в Индию. Ну так что?

Марина пожала плечами.

– Нет, я люблю мороженое. Может, не так сильно, как Александр Македонский… Но… Да, от мороженого я бы не отказалась.

– Отлично! Может, вы знаете какое-нибудь местечко, где нам дадут прекрасного серпуховского мороженого?

Марина улыбнулась.

– Местечко знаю, но боюсь, нам придется довольствоваться московским.

Физиономия Кстина говорила, что московское – это, конечно, не снег с вершин Гималаев и уж тем более не серпуховское, но… Ради нее он готов и на такую жертву.

– Хотите – поставьте машину и поедем на мотоцикле?

Марина укоризненно покачала головой.

– Сейчас вы, наверное, станете меня убеждать, что в Серпухове никто не ездит на машинах?

– Нет, почему же… Попадаются всякие странные личности.

– Да, с вами не соскучишься. – Марина представила себя верхом на мотоцикле, позади этого веселого парня… обнимающую его за плечи… – Нет, на мотоцикле мы не поедем.

– Я был готов к этому, – сурово сказал Кстин и надул губы. – Хорошо, я поеду за вами следом.

– Знаете… – Марина колебалась. – Мне так не хочется никуда ехать… Я как таксист, целыми днями за рулем.

Она оглянулась на большой универмаг, в виде крыла пристроенный к Башне.

– В нашем магазине продается отличное мороженое. С вишней… – она помедлила.

– Вы хотите пригласить меня в гости и колеблетесь? – это звучало чересчур прямолинейно, и Марину это слегка задело. – Не волнуйтесь, я безобидный. К тому же, – Кстин решил, что пора достать козыря – попытаться получить рабочую визу, – я помогу вам повесить занавески на кухне…

По лицу Марины он понял, что сказал что-то не то. У него против воли вырвалось нечто, чего он не должен был говорить. Он сказал это, не задумаваясь, и потом сильно пожалел.

– Занавески? – переспросила Марина.

Она действительно купила занавески – наконец такие, какие хотела. Они так и лежали в пакете запечатанными, потому что сама она никак не могла их повесить. Не то чтобы они были очень нужны – проходя сквозь стекла Башни, солнечный свет становился мягким и приглушенным, – но срабатывала старая московская привычка: кухня должна быть уютной, потому что на ней проводят слишком много времени.

«Почему он сказал про занавески?» – подумала Марина. Скорее всего это было просто совпадение, и все же…

– Разве я вам что-нибудь говорила про занавески?

– Нет, это я говорил про занавески.

– А почему именно про занавески?

– Ну… Не знаю… Наверное, потому, что моя мама любила повторять, что занавески на кухне – это все равно что передник для хозяйки.

Поэтому…

– Да? Ну что ж… Передайте вашей маме, что я с ней согласна.

– Она умерла… – отозвался Кстин.

– Простите, я не знала.

– Даже если б знали, это ничего бы не изменило, правда? Так что не извиняйтесь… – Он приободрился и сказал нарочито веселым голосом: – Так вы говорите, с вишней? По-моему, это здорово.

Они заехали в гараж и поставили машину. Верный «ИЖ» скромно притулился рядом. Потом они снова вышли на улицу и зашли в магазин.

Кстин купил два пластмассовых контейнера мороженого с вишней, а потом не удержался и купил еще один – с персиком. Во-первых, он был голоден, а во-вторых, он действительно любил мороженое.

Стык на асфальтовом полотне заставил мотоцикл подпрыгнуть, Кстин едва удержал его на дороге.

«Замечтался! Следи за трассой, а то попадешь в больницу».

Нет, в больницу ему никак нельзя. Ему нужно к Башне. Кстин поежился и поехал дальше. Впереди белыми громадами многоэтажек вставала Белокаменная.

«Эй, Москва! На полтона ниже, пожалуйста. Белопанельная».

Сон… Этот проклятый сон… Он все время повторялся. Он преследовал его, как полночный убийца преследует свою жертву в темном переулке, размахивая острым загнутым ножом.

Метафора с полночным убийцей Бекетову нравилась, он ее считал очень удачной и, главное, точной. Все так и было: сон преследовал его, но почему-то не торопился нанести последний, завершающий удар. Он растягивал муки жертвы, получая от этого несомненное удовольствие. Он преследовал и мучил несчастного Бекетова.

Метафора ему нравилась.

Ему не нравилось все остальное.

Например, ему не нравилось, что человек в его возрасте (в апреле Бекетову исполнилось пятьдесят четыре) просыпается от собственных криков в половине четвертого утра, а потом лежит до восьми в кровати и нервно курит, боясь вновь задремать. Ему не нравилось, что известный автор детективов, продавший за двенадцать лет работы шесть с лишним миллионов экземпляров, слоняется вокруг компьютера, постепенно суживая круги, и все никак не может заставить себя сесть за работу. Ну и конечно, больше всего ему не нравилось, что он, Сергей Петрович Бекетов, автор модных детективов и немолодой уже человек, оттягивает время, чтобы как можно дольше не ложиться спать.