Башня Рассвета - [9]

Шаол ответил:

— Мне очень жаль, что вы потеряли её, но… есть ли у вас причины подозревать, почему иностранному королевству нужно было рисковать, подстроив это?

Кашин подошёл на пару шагов:

— Никто в наших землях не был бы достаточно глуп, чтобы сделать это.

— Ну, никто из Террасена или Адарлана никогда не сделает этого.

Кашин изучал его пару мгновений.

— Даже королева, которая когда-то сама была убийцей?

Шаол не позволил гневу пробраться наружу:

— Она действительно была убийцей, но у Аэлины есть жёсткие правила, которые она ни за что не нарушит. Одним из них является запрет убивать или причинять боль детям.

Кашин подошёл к комоду:

— Я знаю. Читал об этом в отчётах брата. Подробности об убийствах, — принц вздрогнул, когда добавил:

— Я вам верю.

Конечно же. Иначе принц даже не разговаривал бы с ним.

Кашин продолжал:

— И это оставляет не так много других иностранных королевств, которые могли бы это сделать. И Перингтон на вершине этого краткого списка.

— Но зачем убивать вашу сестру?

— Не знаю, — Кашин шагнул еще на пару шагов вперёд. — Она была молодой, бесхитростной. Ездила со мной среди Драгана — клана воинов. У неё не было собственных целей… Даже собственной судьбы… Все в клане поддерживают одну традицию. Мы заплетаем косы из гривы наших любимых лошадей и завязываем на рукояти меча. Наши предки верили, что там, куда они улетают, если случайно отцепятся, ожидают наши судьбы. Некоторые по-прежнему верят в такие вещи, но, даже те, кто считает это простой традицией… Мы проводим такие ритуалы повсюду. Мы с братьями часто слушаем ветер. Но на счёт смерти… — в глазах появилась тень печали. — Это единственный предмет от человека, который сохраняется после смерти. Они несут душу драганского воина в вечность, а отпускают их на вершине степей в священном месте. — принц прикрыл глаза. — Теперь её душа будет блуждать по ветру.

Шаол повторил:

— Мне жаль.

Кашин открыл глаза:

— Некоторые не верят в Тумелун. Некоторые верят. Наш отец пока не решил… А мать не покидает свою комнату от горя. — он потёр челюсть. — Итак, я убедил отца, чтобы вы присоединились к нам за ужином в качестве дипломатического жеста. Но я хотел бы, чтобы вы посмотрели посторонними глазами. Возможно, увидите то, чего не вижу я.

Помочь им… и, возможно, получить помощь взамен. Шаол пожал плечами:

— Если ты доверяешь мне настолько, что рассказал всё это, то почему бы не присоединиться к нам в этой войне?

— Я не могу приказывать армии. Отец приказывает — мы слушаем.

Если силы Перингтона уже здесь, если Морат действительно убил принцессу… Было бы слишком просто убедить кагана начать войну. Перингтон умнее этого.

Но если Шаол сможет убедить командира…

— Я не играю в эти игры, лорд Вэстфол, — сказал Кашин, прочитав все мысли в глазах Шаола. — Можете попытаться убедить остальных, но не меня.

Шаол постучал пальцем по перилу кресла:

— Совсем все слушают его приказы?

Кашин фыркнул, чуть улыбнувшись:

— Другие королевства, побогаче вас, тоже мечтали заключить с нами союз. Некоторые преуспели, некоторые — нет, — его взгляд метнулся к ногам Шаола, в глазах мелькнула жалость. — Пожелать удачи — это всё, что я могу вам предложить.

Затем принц пошагал к дверям.

— Если у Перингтона есть шпионы, — окликнул его Шаол, — тогда вы уже знаете, что всё в этом дворце находится в серьёзной опасности. Вы должны принять меры.

Кашин остановился, положив руку на дверную ручку и посмотрел через плечо:

— Почему, по-твоему, я попросил иностранного лорда помочь?

Затем принц исчез, его слова повисли в воздухе. Тон не был жестоким или оскорбительным, но эта откровенность…

Шаол изо всех сил пытался спокойно дышать, даже когда мысли закружились в голове. Он не видел чёрных колец и ошейников, но тогда он и не искал их. Даже не подумал, что тень Мората может проникнуть так далеко.

Шаол потёр грудь. Нужно быть осторожным во дворе. С тем, что он сказал публично — и в этой комнате тоже.

Шаол всё еще смотрел на закрытую дверь, обдумывая всё, о чём говорил Кашин, когда появилась служанка. Она переоделась в лёгкую ткань из тончайшего шёлка, завязанную в виде платья.

Это не оставляло ничего для воображения.

Он сдержал желание убежать и попросить Несрин помочь ему.

— Только покупайте меня, пожалуйста, — сказал он, как можно яснее и твёрже.

Она не нервничала и не дрожала. Он знал, что она делала это раньше, бесчисленное количество раз, когда спросила:

— Разве я тебе не по душе?

Это был суровый, честный вопрос. Ей хорошо заплатили за услуги — за все услуги.

Она предпочла быть здесь.

— Ты, — сказал Шаол, не отводя взгляда от её глаз, — очень красивая. Но я хочу просто покупаться. Больше ничего от тебя не потребуется.

Он ожидал «спасибо», но служанка только кивнула, невозмутимо. Даже с ней он должен быть осторожен.

За закрытыми дверями спальни Несрин не было ни звука, ни намёка на движение.

И её тоже не было.

Поэтому он жестом пригласил служанку подтолкнуть стул в ванную.

Комнату с белой и синей плиткой заполнял пар.

Инвалидное кресло скользило по коврам и плитке, обходя всю мебель. Несрин сама выбрала это кресло, у лучших лекарей Рафтхола.

Легко и изящно, большие колёса вращались, даже когда он сам вёл их. В отличии от большого количества других, которые он видел, это кресло было оснащено двумя маленькими колёсиками, благодаря которым он мог поворачиваться в любом направлении.