Башня из слоновой кости - [39]

Деррек: Мне трудно это осознать. Два человека объединились в одном. С кем я говорю? Кто отвечает мне?

Мортимер: Оба.

Деррек: Чье мнение я слышу?

Мортимер: Мнение обоих. Более совершенное, чем мнение каждого в отдельности, – ведь оно базируется на более полной информированности.

Мнение, которое ближе к правде.

Деррек: Ты – а теперь я говорю с тобой, Стэнтон, – ты трезво мыслящий человек. У тебя мощный интеллект, ты признанный специалист в области социологии. Любое нарушение порядка, равновесия должно быть тебе противно. А ты – теперь я говорю с Мортимером, – ты человек чувства, порыва, ты – мечтатель. Ты веришь в предназначение, в судьбу, в идеалы. Ты хочешь сделать людей счастливыми, – пусть даже путем насилия. А теперь я спрашиваю: как это все уживается в одном человеке? В событиях, которые свели нас здесь, в попытке переворота ты участвовал в двойном качестве – как жертва, которую похитили и обезличили, и как организатор, несущий большую часть вины за происшедшее. Что ты теперь думаешь об этом? Кто мне ответит, Стэнтон или Мортимер?

Мортимер: Я буду отвечать, я, Мортимер. Я чувствую себя Мортимером, несмотря на это чужое тело. Я чувствую себя Мортимером, несмотря на некоторые чуждые мне побуждения. Я чувствую себя Мортимером, правда более зрелым и даже постаревшим. Я чувствую себя Мортимером, и если я ныне думаю о чем-либо иначе, чем прежде, то только потому, что кое-чему научился.

Деррек: И каков же твой ответ?

Мортимер: Я думаю, что жизнь человеческая утратила всякую ценность.

Надо было что-то предпринимать.

Деррек: Но то, что предприняли вы…

Мортимер: Это было, пожалуй, ошибкой. Но ведь все должно было получиться.

Деррек: Только поэтому ошибка?

Мортимер: Тогда это оправдало бы принесенные жертвы.

Деррек: А какие практические последствия имела бы ваша революция?

Немного хаоса, а потом новое правительство. Не больше.

Мортимер: Больше! Это означало бы свободу для всех.

Деррек: А что оказалось в итоге? Режим насилия Кардини.

Мортимер: Это то, о чем я сожалею больше всего!

Деррек: Не стоит жалеть. Ведь не имеет ни малейшего значения, кто возглавляет правительство диктатор или либеральная партия, – через некоторое время все неизбежно встают на один путь.

Мортимер: А в чем причина?

Деррек: Это же так просто! Шестьдесят миллиардов человек, за немногим исключением, теснятся на Земле. Тот, кто хочет править миром, должен справиться с ними. Кто хочет помешать распаду мирового государства, должен держать в своих руках огромную организацию. Для этого он нуждается в институтах, которые мы, ученые и техники, создавали в течение столетий: органы надзора, статистические бюро, ОМНИВАК. Ну скажи, какое правительство в состоянии хоть на шаг отойти от намеченного пути?

Мортимер: Да не желаем мы никакого центрального правительства. Каждый человек должен быть достаточно мудрым, чтобы самостоятельно выбирать верный путь. Мы уничтожим систему надзора, ликвидируем статистические данные и выбросим ОМНИВАК на свалку.

Деррек: Ты и сам, наверное, уже знаешь, что твои друзья не очень-то спешили с уничтожением этих инструментов власти.

Мортимер: Теперь я понимаю, что это было бы слишком опасно. В течение переходного периода нам пришлось бы прибегать к их помощи.

Деррек: И постепенно вы убедились бы, что не можете отказаться от прежней системы, вплоть до мелочей. Так было до сих пор со всеми правительствами – демократическими, социалистическими, теократическими, марксистскими и прочими. Любое правительство идет этим путем.

Мортимер: Потому что каждый из них думает только о власти, а не о благе простого человека.

Деррек: Напротив: правительство идет по этому пути только потому, что его долг – стремиться к благополучию простого человека. Это основа деятельности любого стабильного правительства.

Мортимер: Ты хочешь сказать, что состояние невежества и апатии, в коем пребывает ныне человек, его благо?

Деррек: Да, это относительно благоприятное состояние среди прочих возможных.

Мортимер: Но это же смешно!

Деррек: Это однозначно. ОМНИВАК все рассчитал.

Мортимер: И все же. Если бы государственные органы отчисляли больше денег на индивидуальное воспитание, у нас больше было бы людей волевых, способных должным образом организовать свою жизнь.

Деррек: Чтобы в сегодняшнем мире организовать свою жизнь, не обойтись без ОМНИВАКа. Даже гений не располагает и частью той информации, какая имеется в распоряжении компьютера. Это значит, что суждение этого гения основано на меньшем количестве данных и, следовательно, оно менее дальновидно, явно недостаточно и в конечном счете неверно. А этого мы допустить не можем. Если даже два процента людей действуют обособленно, но неверно, то есть идут против общих интересов, вся наша система рушится.

Мортимер: Как могут оказаться менее верными Решения, если все больше добросовестности вкладывается в дело воспитания каждого человека?

Деррек: Пока за всех решает ОМНИВАК, а он учитывает влияние сомнительных действий на общество более полно, чем отдельно взятая личность.

Если ты хочешь построить стабильную систему на решениях отдельных людей, тебе придется всех их превратить в обладателей супермозга. Сомневаюсь, что это сделает их счастливее. Мортимер: Мне кажется, мы не понимаем друг друга.