Баржа обречённых - [4]

– Никуда он от тебя не денется.

– Так какого дьявола ты виснешь у меня на руках?!

– Крэк, баржа придет уже завтра. Полицейские его недосчитаются, а кто-нибудь из той швали, – Лич кивнул в сторону антенны, – тебя тут же заложит. Ты хочешь, чтобы тебя оставили на берегу, позабыв снять ошейник, рядом с выключенным транслятором? Успокойся, Крэк, – Лич великодушно похлопал напарника по плечу. – У нас вся ночь впереди. Так что никуда он от тебя не денется.

Крэк тяжело выдохнул и, ударив напоследок Гая в грудь, нехотя встал.

– Живи… пока… – многозначительно хмыкнул он, не удержавшись, чтобы еще раз не двинуть носком ботинка в бок.

Дождавшись, когда Лич с Крэком ушли, Гай тяжело поднялся и, сплюнув окровавленными губами, пошел к транслятору, откуда за ним наблюдали Тобиас с Сидом.

– Зря ты с ними связался, – тихо заметил Сид. – Эти выродки тебя не оставят.

– Не я их первым тронул, – присел рядом Гай.

– Оно того стоило, – выглянул из узкой полоски тени худощавый паренек с опухшим от побоев лицом. – Я, когда увидел рожу Крэка, так даже вспомнил, что еще умею радоваться. Ты суррогат?

– С чего ты взял?! – Гай испуганно посмотрел на свои пальцы – уж не появились между ними перепонки? Потом пощупал за ушами.

– Руки у тебя длинные. Сам худой, жилистый, непропорциональный. Вот я и подумал. А суррогаты уже не те, что были раньше. Выдающие их наросты на ушных раковинах давно исчезли.

– Нет, я не суррогат, – постарался как можно уверенней ответить Гай. – Ты, кстати, тоже на них похож. У тебя кожа бронзовая, как у суррогатов. Стойкая против солнечных ожогов.

– Получил, Свимми? – хмыкнул, вступившись за Гая Тобиас. – Ты в каждом новичке видишь суррогата. А я уже года два как не встречал ни одного.

– Оттого что они ушли за горы, – ответил Свимми. – А те, что остались внизу, научились маскироваться. Их преследуют, потому что боятся. А зря. И от них могла быть польза. Я знал одного суррогата, у которого коэффициент полезности был выше, чем у префекта главного правительственного компьютера.

– У префектов коэффициент не замеряют, – возразил Тобиас. – Он у них высокий по определению. Уж это я точно знаю. А суррогатов правительство боится как раз из-за их способностей.

Гай хотел рассказать, что в подвале его дома прятались двое суррогатов. Он даже тайно носил им еду. У одного были гибкие кости рук, и он мог обвивать ими словно веревками. Второй видел все вокруг с закрытыми глазами. Гай каждый раз гадал, какого цвета его глаза, но так и не узнал, потому что Сплин их открывал очень редко, это ему и не нужно было. Он чувствовал спускающегося в подвал Гая за несколько бетонных стен. Но решив, что такая дружба оттолкнет его новых знакомых, Гай предусмотрительно промолчал.

Неожиданно их прервал громко засипевший Сид. Хрипя и содрогаясь, он повалился в пыль, зашедшись длинным, выворачивающим легкие кашлем.

– Что с ним? – спросил Гай.

– Рядом с океаном ночи холодные, – ответил Тобиас. – Днем жара, ночью холод. Не каждый выдержит.

– При чем здесь холод? – вмешался Свимми. – Сида мы грели собственными телами. Ему отбил легкие Неженка Ахилл.

– И то, и другое не пошло Сиду на пользу, – нехотя согласился Тобиас. – Удивлюсь, если он переживет эту ночь. После того как он проиграл собственную жизнь, удача от бедняги отвернулась. А без фортуны такому игроку как Сид жить дальше нет смысла.

– Сид – игрок? – с любопытством взглянул на Сида Гай. Игроков ему приходилось видеть еще реже, чем суррогатов.

– Еще какой! Играл на все. Было время, когда он был богаче, чем правительственный вельможа. Занимал два этажа в зеленой зоне города. Потом встретил более удачливого, но скрывающегося от отчуждения игрока. Сид сыграл на его приговор и впервые проиграл. И теперь он вместо другого носит удавку на собственной шее.

– А ты сам за что угодил на баржу? – как бы между делом спросил Гай.

– Я? – нервно заерзал Тобиас. – Это не важно. Расскажу как-нибудь в другой раз.

– Тоби у нас слишком много болтал! – засмеялся Свимми. – Слишком много знал и слишком много болтал. Он из наладчиков главного компьютера.

Гай с уважением посмотрел на своего нового знакомого.

– Ты работал с главным компьютером? Это же почти правительственный кластер? Я и не знал, что они своих отдают в отчуждение?

– Бывает! – хмыкнул Свимми. – Если начать рассказывать тайны этого кластера всем встречным подряд.

– Потому что не мог терпеть вранья! – вспыхнул Тобиас.

– А кому нужна твоя правда? – не сдавался Свимми. – То, что наш мир катится в преисподнюю, ясно всем и без твоих откровений. Это интересно разве что Святоше Джо, – Свимми неопределенно кивнул на сидевших в потянувшейся от транслятора тени арестантов. – Что бы там ни проповедовало правительство о нашем исключительном положении и великой роли, кто ему верит? Нам тоже придет конец, как и всему миру.

– Я верю, – тихо возразил Гай. – И кто тебе сказал, что весь мир погиб?

– Он! – Свимми похлопал по колену Тобиаса. – И я ему верю! Хотя много ума не нужно, чтобы обо всем догадаться самому. А ты, похоже, из тех дураков, что до сих пор доверяют нашим зажравшимся вельможам?

– Ну, ну, остынь, – увидев, как вспыхнули глаза Гая, примирительно обнял его за плечи Тобиас. – Он прав. Не нужно верить всему, что тебе говорит правительство. Я в этом убедился на собственной шкуре. Мне обещали помилование, если я прилюдно покаюсь и скажу, что обо всем наврал. Я сделал все, как они приказали, и все равно оказался здесь. А на счет остального мира он тоже прав. Еще два-три поколения, и у нас не останется суши. Все поглотит океан. Когда на орбите еще висел чудом уцелевший спутник, он уже показывал, что от материков остались лишь жалкие огрызки, где было высокогорье. Непонятно с чего вдруг климат вдруг резко потеплел и растопил на полюсах льды. И теперь мы медленно тонем, хотя старательно делаем вид, что ничего не происходит. Когда я пытался об этом рассказать горожанам за пределами кластера, мне этого не простили. Хотя ты прав – в правительственном кластере прощается многое. Ты не поверишь, но однажды от скуки во время дежурства я запрограммировал одну ветвь компьютера на личный выход и создал на экране собственный мир. Я заселял его людьми, управлял их судьбами. Строил города, выращивал огромные леса, тянул длинные дороги. В моем мире бушевали исчезнувшие грозы, вращались давно забытые ураганы. Вершины гор покрывал снег. Но главное, я создал разных людей, каждого со своим характером и собственной жизнью. Для них я был Богом. Потом я так увлекся, что не заметил, как за этим занятием меня застал главный куратор. Согласно внутреннему кодексу наладчиков, я совершил преступление. Но меня простили. Даже не сменили сектор дежурства. А стоило мне во всеуслышанье сказать, что мы гибнем и нужно что-то делать, как меня тут же приговорили к отчуждению. Правительство, конечно, знает, что все мы обречены, но предпочитает оставшееся время прожить ни в чем себе не отказывая. Узнай люди правду, начнутся волнения, ненужные претензии, неудобные вопросы. А нашим вельможам это совсем ни к чему. Проще убеждать таких как ты, Гай, простаков, что они о нас заботятся. Они гарант стабильности и спокойствия. А рухнет все только в том случае, если наше правительство станет испытывать в чем-нибудь нужду.