Барышня с дипломом - [26]

Вот тут Ольге пришлось круто врать. Она на ходу сочинила историю про доверчивого Игорька. Про то, как злые люди заманили его в ловушку. Про то, что все улики в той сумке. Если их сегодня убрать, то порядок – Игорь Докторов будет жить во всех смыслах. Если же нет, то завтра нагрянут прокуроры, ОМОН, судьи… А дальше – двадцать пять с правом переписки. Или Колыма, или, в крайнем случае, Урюпинск.

Наверное, Крутова была убедительна. Единственный зритель поверил спектаклю… Тамара освободила стол, поставила на него табуретку и каким-то невероятным образом дотянулась до чердачного окошка. Пролезть внутрь ей не удалось, но она подпрыгнула, легла на живот и, очевидно, схватила-таки ту самую сумку… Дорога назад была еще сложнее, Тамара дергалась, дрыгая ногами, виляя поясницей и всем остальным. Наконец она нащупала табуретку, которую Ольга за две ножки прижимала к столу… Они разложили содержимое сумки на топчане. Вещей было не так много – кое-что из одежды, полупустая бутылка колы, три воблы в пакете и небольшая кожаная сумочка. Такая, которую когда-то называли визиткой, а потом барсеткой.

Тамара и сама почувствовала, что страшный предмет, которым ее пугала Ольга, находится именно здесь, в этом коричневом футляре на ремешке… Она подняла барсетку на уровень глаз и, тяжелая сумочка раскачивалась, как маятник гипнотизера.

Ольга встала и позвала хозяйку к столу… Барсетку вскрывали, как пояс шахида – осторожно и ласково.

На разложенную газетку лег тяжелый обшарпанный пистолет ТТ. По виду было похоже, что этот «Тульский Токарева» прошел когда-то всю войну – от Бреста до Сталинграда и от Волги до Берлина.

Потом на стол легла запасная обойма, маленькая пачка резиновых изделий и блокнот. А еще небольшой плоский кошелек, набитый крупными американскими деньгами.

Тамара схватилась за доллары, а Ольга за блокнот. И не зря!

В обложке был кармашек, а в нем бумажка с тем текстом, который написал перед смертью несчастный бомж Сема Шульман… Почерк был ровный и не факт, что ее писал убитый перед убийством. Вероятно, кто-то сочинил это заранее, а Семен переписывал записку… Точно! Он писал в этом блокноте, а потом Докторов вырвал лист и засунул текст в карман Шульману… точно! Повернув блокнот к свету под углом, Ольга увидела вдавленные каракули пьяного Шульмана. Последнее письмо в его жизни.

Тамара тоже закончила исследование долларов:

– Тут пять тысяч баксов. Что с ними делать, Ольга?

– Возможно, они фальшивые. А еще хуже – меченые. Так что спрячь их понадежней. Засунь в три пакета и закопай у реки.

– Место могу забыть. У меня память слабая.

– Цветочки сверху посади… Нет, Тамара, ты теперь понимаешь, что я была права. За один этот ствол Игорю могли десять лет дать… Я его заберу. И блокнот тоже. А остальное ты спрячь в разных местах.

– Но теперь, Оленька, его не посадят. Я жить без него не смогу. Ты помоги нам, Оленька!

– Я постараюсь. Только пусть твой Игорек больше глупостей не делает. Уговори его притихнуть хоть на месяц.

– Я постараюсь… Только он у меня такой несговорчивый, такой упрямый. Я ему скажу, а он сразу драться начнет… Любит он меня.

* * *

Когда-то очень давно Юрий Иванович Жук услышал многозначительную фразу – бывших чекистов не бывает. Это было сказано в каком-то фильме, а потом повторялось в разных вариантах… Фраза понравилась. Он всю жизнь был хорошим сыщиком, а значит немножко чекистом.

Когда Жука ушли на пенсию, он вспомнил эту красивую мысль – бывших сыщиков не бывает.

Это значило, что и на вынужденном заслуженном отдыхе ему придется кого-то искать, догонять и хватать. А значит, нужен доступ к оперативным карточкам, к агентурным делам, к разработкам местной мафии.

Всего в голове не удержать, и последние месяцы перед уходом Жук только и делал, что нарушал закон – копировал и дублировал всякие секретные бумажки. Не все, но самые важные. Те, что не устареют и через пять лет.

На Андрея Гуркова была солидная подборка компромата, но в большинстве все старое и не доведенное до конца. Вот пять листочков по изнасилованию: заявление против Гуркова, опознание, экспертиза, допрос… Все! Андрюша сидит, и ему светит нехорошая статья! Так нет – через три дня пострадавшая исчезнет из города, оставив записку: «Уехала в Узбекистан к старой подруге. С Андрюшей у нас все было полюбовно».

Понятно, что дело моментально развалилось… Нет трупа, нет и убийства.

И таких вот зацепок по Гуркову были десятки. И каждый раз он ловко срывался с крючка.

Все эти бумажки так и пролежали бы у Жука, но с появлением любимого учителя и особенно Оленьки, он оживился и опять вспомнил любимую присказку: бывших сыщиков не бывает! Это один в поле не воин, а на троих можно и Гуркова своротить!

Очередное совещание Жук проводил после основательной подготовки.

– Ты, Ольга, принесла от Докторова очень замечательный ствол. Мы его десять лет назад на квартире Гуркова изъяли. Уже приготовились посадить Андрюшу, но тут такое произошло…

Жук подробно изложил очень странную историю, в центре которой был этот старенький ТТ.

Поскольку обыск проводили по горячим следам, то понятых пригласили уже после находки ствола. Получалось, что это не совсем юридически чистое доказательство. И тогда Жук решил отдать пушку на экспертизу. Где-нибудь, но должны быть на деталях или даже на патронах отпечатки пальцев Гуркова… Надо найти его пальчики! Иначе: ствол не мой – я пошел домой.