Бару Корморан, предательница - [29]

Бледнолицая женщина-стахечи в мохнатой медвежьей шубе принесла ей пива (вероятно, местной воде в Ордвинне не доверяли) и тихо процедила:

– Бел Латеман очень добросовестен. Однако при его покойном превосходительстве Олонори был такой беспорядок, что у меня на душе все еще тревожно. Пожалуйста, будьте к нему помягче. Он в жизни своей ни разу не отступил от правил.

– Ревизия покажет.

Бару захотелось тотчас извиниться – из жалости к Латеману и из уважения к верности его подчиненных. Но женщина в медвежьей шубе лишь поклонилась и подала ей кружку. Ее глаза были черны, как крыло буревестника.

– Меня зовут Аке Сентиамут, я отвечаю за взаимодействие с печатниками. Что бы вы ни обнаружили, ваше превосходительство, об одном прошу: не будьте чрезмерно строги к Белу Латеману. Он всегда добр к нам…

Сентиамут. Это имя Бару помнила по налоговым ведомостям – семья откуда-то с дальнего севера. В ней шевельнулось сочувствие к Аке, вынужденной оставить дом, чтобы служить в Пактимонте. Но она не могла позволить себе проявлять мягкость и раскисать.

– Он – принципал-фактор банка и несет ответственность за все происходящее и своих подчиненных.

– Вы правы, ваше превосходительство, – ответила Аке Сентиамут, не поднимая головы. – Боюсь только, что Латеман возьмет на себя и чужую ответственность.

Оставив кружку на столе, она вышла прежде, чем Бару успела ответить.

Наконец принципал-фактор вернулся в сопровождении колонны секретарей. Служащие тащили кипы вощеных палимпсестов, источающих едкую вонь овсяных отрубей. Бару молча подождала, пока они разберут документы и усядутся за переписку. Спустя несколько минут она отыскала новенькое перо и присоединилась к их угрюмым рядам.

Бунт был виден во взглядах Тайн Ху и Зате Явы. Мелькал на географических картах и в учебниках истории. Но смердеть он должен был именно здесь.

Бару уже казалось, что столбики цифр подгнили где-то на последних страницах записей.

Рука Аминаты коснулась ее плеча, заставив вздрогнуть, пробудив от рабочего транса.

– Пересчет идет полным ходом, ваше превосходительство. Хранилища набиты драгоценностями, собранными за последний налоговый период, поэтому потребуется немало времени.

Как глубоко успела просочиться гниль? Каких высот достиг бут? Возможно ли, что следы насажденной Фаре Танифель коррупции, которую столь отчаянно искоренял Су Олонори, до сих нор здесь, в этих счетных книгах? А способен ли имперский счетовод предотвратить бунт?

Интересно, когда бунтовщики придут за ней, чтобы убить или отдать под суд?

– Благодарю, лейтенант, – сказала Бару, пристукнув пальцем по ее руке – раз, два – точно школьный учитель по столу. – Но воздержитесь от фамильярностей.

* * *

Для того чтобы получить копии со счетных книг, потребовался целый день и усилия дюжины банковских писарей. Еще одна ночь потребовалась морским пехотинцам, сменявшим друг друга, дабы покончить с пересчетом наличных ценностей в хранилищах. К вечеру прибыл Мер Ло с горячим кофе и едой. Секретаря сопровождал караван слуг, с помощью которых Бару организовала доставку оригиналов банковских документов в свою канцелярию.

Согласно букве закона она зашла слишком далеко. Оригиналы следовало хранить в помещениях Фиатного банка. Но Бару решила рискнуть. Ей необходимы банковские документы – без подчисток и поправок. Без порядка в ведении имперской финансовой отчетности она слепа и бессильна. А без сильной руки и острого глаза Ордвинн запросто вышвырнет ее за борт и утопит.

Вернувшись в башню, она обнаружила Кердина Фарьера, который дремал за столом. Скрип открывающейся двери разбудил его, он встал, лениво сощурился и уставился на Бару в чопорном молчании.

– Ты хотела встретиться со мной?

Рявкнуть бы на него, выкрикнуть ему в лицо единственно разумную вещь: «Здесь мой кабинет! Убирайся прочь из моей башни! Вон из моей провинции! Или говори прямо, зачем послал меня сюда!»

Медленно расстегнув накидку, Бару повесила ее на спинку стула и посмотрела на низкий столик, где поблескивала бутыль вина. Она налила в два бокала рубиновую жидкость уверенным жестом, словно сама выбирала вино.

– Рада видеть тебя, – произнесла она. – Присаживайся.

«Только не на мое место».

Хмыкнув, он с басовитым стоном потянулся. Мешки под его глазами свисали вниз темными полумесяцами.

– Замечательный кабинет. Какой прекрасный сводчатый потолок! Здесь потрудились каменщики-стахечи: они работали для нового князя Лахты – он, кстати, исчез. Куда – даже его сестра Ява не ведает, если ей верить, конечно. Его называют Незримым Князем, но я подозреваю, что он слишком застенчив – возможно, сказывается детство, проведенное в обществе Явы… О чем бишь я? Да, о зодчестве. С мастерами стахечи не сравниться никому: талант архитекторов у них в крови. Позор прежним счетоводам, о чем они только думали?

– Несущественно, – фыркнула Бару, огибая стол и занимая свое место. – Мое дело – исполнять свои обязанности наилучшим образом. А несчастья, постигшие Олонори и Танифель, – уже часть истории. Мне незачем знать, что предыдущий имперский счетовод был убит. Я не хочу отвлекаться на такие детали.

То был упрек «Почему ты мне не сказал?» Но Кердин Фарьер не стал отвечать. Он укоризненно покачал головой и произнес: