Баронесса Вревская: Роман-альбом - [37]

Четверг, 13-го июня 74.

Так мы и не увидимся с Вами, любезная Юлия Петровна! Жаль. Хотя и говорят, что даже гора с горою сходится, но бывают случаи, что человек с человеком так и не сойдётся никогда. Моё письмо ехало к Вам 5 дней, Ваше ко мне 3, это к Вам, пожалуй, опять пропутешествует 5 — и всё это в двух шагах друг от друга — при таковом состоянии почтовых сообщений ни на что точно рассчитывать нельзя. А если бы Вам вздумалось, вместо письма, проехаться собственной особой — мы бы успели наговориться и я выслушал бы Вас — потому что уезжаю отсюда только в понедельник. Ну что уехать! Утешаюсь мыслью, что в самом деле где-нибудь мы неожиданно встретимся, и могу прибавить — «как старые друзья». За что бы я на Вас сердился, помилуйте? — Я почувствовал живую симпатию к Вам, как только в первый раз Вас увидел — и она с тех пор не умалялась.

«Trotz alledem», как говорят немцы, говорю Вам: до свидания — и крепко жму Вашу руку и желаю Вам всего хорошего.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

С. Спасское-Лутовиново.

Воскресение, 28/16 июня 74.

Милая Юлия Петровна, я хотел завтра уехать, — а вместо того со вчерашнего дня лежу в постели; у меня припадок подагры в колене — и сколько я пролежу — Бог весть. Это в третий раз сряду родина моя меня так награждает. Вот и люби её после этого!

Я счёл нужным Вас об этом известить — а впрочем, желаю Вам всего хорошего, начиная с здоровья. Жму Вам руку.

Душевно Вам преданный

Ив. Тургенев.

С. Спасское-Лутовиново.

Среда, 20-го июня 1874.

1/2 1-го.

Милая Юлия Петровна, когда Вы сегодня утром прощались со мною — я — так, по крайней мере, мне кажется — не довольно поблагодарил Вас за Ваше посещение. Оно оставило глубокий след в моей душе — и я чувствую, что в моей жизни, с нынешнего дня, одним существом больше, к которому я искренне привязался, дружбой которого я всегда буду дорожить, судьбами которого я всегда буду интересоваться.

Ещё раз душевное спасибо! Я всё надеюсь выехать завтра и, по обещанию, напишу Вам из Москвы — а потом из Карлсбада. Мне приятно было бы думать, что мы встретимся зимою. Во всяком случае, мне теперь всегда будет нужно знать, где Вы и что с Вами.

От души желаю Вам всего хорошего, целую Ваши милые руки и остаюсь

искренне Вас полюбивший

Ив. Тургенев.

Bougival (pres Paris).

Maison Halgan.

Понедельник, 21/9 сент. 74.

He гладить Вас по головке, как Вы пишете, милая Юлия Петровна, — а целовать у Вас руки и прощения просить о том, что давно не отвечал Вам — вот что хочу я. Я много раз собирался и часто об Вас думал и всё-таки не написал. Повинную голову меч не сечёт.

Три недели тому назад я прибыл сюда после моей неудачной поездки. Я в Петербурге был болен, потом в Карлсбаде, так что бросил лечение и в Бадене; и теперь подагра меня не совсем покинула. «Jesuis un infirme» надо с этой мыслью примириться. Через две недели переезжаю в Париж, rue de Douai, 50 — и останусь там зиму. А Вы где будете? Неужто впрямь на Востоке? Впрочем, я должен сознаться, что Вам почему-то идёт быть в таких полутаинственных странах. Только жаль, что это Вас удаляет.

Мне всё кажется, что если бы мы оба встретились молодыми, неискушёнными — а главное, свободными людьми —

Докончите фразу сами.

Зачем вы мне не прислали то большое письмо, которое Вы начали?

Вы не скучаете в деревне — это хорошо. Но молодые «Базаровы» перевелись; да их никогда много не было. Теперешние новые люди не умны и бесстрастны: довольно пресная порода.

Я всё ещё не принялся за работу и вряд ли примусь. Кое-что предстоит, вертится в голове, но лень... лень... лень!

Все мои здешние живы и здоровы; моей молодой приятельнице предстоит кризис в половине декабря. Я сильно буду трусить.

Я часто думаю о Вашем посещении в Спасском. Как Вы были милы! Я искренне полюбил Вас с тех пор.

Можете Вы мне прислать хорошую Вашу фотографию?

Будьте здоровы и счастливы. Пишите мне от времени до времени. Ручаюсь Вам, что никогда более Ваше письмо не останется без ответа.

Я сердечно к Вам привязан, и мне приятно даже заочно целовать Ваши руки, что я и делаю теперь. Желаю Вам всего хорошего.

Ваш

Иван Тургенев.

Париж.

50, Rue de Douai.

Суббота, 26-го окт./7-го нояб. 1874.

Это очень мило с Вашей стороны, любезнейшая Юлия Петровна, что Вы вспомнили обо мне и прислали свою весьма похожую карточку (я принимаю её как подарок ко дню моего рождения — он наступает послезавтра, 28-го окт. — мне 56 лет!) — но зачем же вы не прибавили хотя двух слов о том, как Ваше здоровье, что Вы делаете, как Вам живётся в деревне — и какие Ваши намерения на зиму: Вы по-прежнему располагаете провести её в Петербурге? Мне было бы приятно узнать что-нибудь об Вас от Вас самих. Я всегда чувствовал большое влечение к Вам — но со времени Вашего посещения в деревне полюбил Вас искренно. Надеюсь, что мы ещё столкнёмся где-нибудь, и не слишком поздно.

О себе я Вам скажу, что моё здоровье поправляется — но медленно: всё ещё мои ноги не как у всех людей — и за работу я не принялся. Посмотрим, что скажет мой 57-й год. Многого не жду.

Все мои здесь здоровы и бодры. Моя любимица должна разрешиться от бремени около 15-го декабря — и это меня несколько пугает и волнует.