Баронесса Настя - [75]

— Полковник Ацер и господа из замка мальтийского командора готовят крупную диверсию против фюрера.

— Вы меня пугаете.

— Баронесса! Я говорю вам правду. Наберитесь мужества меня понять. И то же вам скажет ваш брат, доблестный офицер германской армии Вильгельм. Вы должны решить с кем вы — с Ацером или с нами?

— С фюрером. Я с фюрером, господин майор. И если Ацер… Если вы представите доказательства…

Кейда снова поднялась, приняла боевую стойку.

— Готова собственноручно без посторонней помощи…

— Нет, нет! Как раз действий с вашей стороны никаких не надо, вы только знайте об этом. И как–нибудь ненароком, нечаянно не дайте себя втянуть в масонскую авантюру.

— Масонскую? Что это такое — масонскую?

— A-а… Это долго объяснять. Масоны — секта, братство, их ещё называют каменщиками. Они есть везде — и в Германии, и в России. Их можно встретить возле Гитлера и в окружении Сталина, а уж что касается Черчилля или Рузвельта, — они там всюду.

— Но — каменщики? Я в толк не возьму. Каменщики, маляры, плотники строят дома!

— Они тоже строят дом, но только не для других, а для себя. И дом этот золотой, из чистого золота. Масоны всюду ищут золото. Деньги и золото! Человек, создававший масонскую братию, сказал: «Дайте нам деньги, и нам неважно, какая будет власть». Сказано давно, двести лет назад. А теперь ещё им понадобились и газеты, и журналы, и радио. Они злейшие враги' Гитлера. Наш фюрер долго думал, куда пойти войной — на Запад или на Восток, но вся штука в том, что Россия полностью подпала под власть масонов. И фюрер свои дивизии устремил туда.

— Целил в масонов, а попал в Ивана?

— Ну… это — длинная история, как–нибудь в другой раз…

— А Сталин? Он тоже…

— Сам–то Сталин, скорее всего, и не масон, но братья–каменщики в России всюду — и в советах, и в партийном руководстве. Но главное — печать. Она там вся у них. Этот же… глупый, чванливый грузин в кармане у них сидит, не рыпается. Русский Иван, защищая свой дом, прикрыл грудью и клопов, заползших во все щели. Знай он об этом, он бы задолго до нашего нападения шуганул бы иноземную свору. Но он ничего не знает — и со всей славянской яростью лупит нашего бедного Фрица, и, похоже, нас всех расколошматит и войдёт в Берлин.

— А они, братья–каменщики?

— Они сейчас вывозят из Германии золото. И хозяин Мальтийского

замка, — он выгребает золото из мюнхенских банков, а потом, после

войны, — всем — и немцам и русским — они продиктуют свою волю.

— Но, может быть, им бы нашу сторону занять? — кидала наживку Кейда.

— Странная у вас логика, госпожа баронесса! — с явным раздражением отозвался майор. — Германия двинула против них всю свою мощь, хочет мир избавить от вселенской заразы, а вы…

— Простите, майор, я не подумала. Я, право, и не полагала ни о чём подобном. Знала только, что нам нужны пространства России, а тут — каменщики.

Кейда виновато улыбнулась собеседнику, одарила ласковым взглядом и, склонившись к нему, проговорила:

— Вы, право, очень интересный собеседник, — не заказать ли вам кофе?

— Не откажусь! — сказал майор. И зачем–то поднялся, прошёл за спинку кресла и там принял позу оратора.

— Наш Ацер и весь сонм разноязычных молодцов, как осы в здешних замках, — все они враги фюрера и всего человечества. И Сталин, запускающий их нам под рубашку, скоро на себе испытает их коварство. Ему бы договориться с фюрером да объединить силы двух близких по духу народов, да двинуть бы эту мощь на Англию и Америку, и на все страны, где плотно укоренились каменщики! Но Сталин — азиат, он не знает и не любит русских, ненавидит нас, немцев. Вот я вам прочту выписку из газет. Послушайте, что сын его Яков на допросе сказал: «Сталин… боится русского национального движения. Создание оппозиционного Сталину национального русского правительства могло бы подготовить путь к скорой Победе». Он, Яков, и нам глаза раскрывает. Нам бы с самолётов не бомбы на них бросать, а листовки да газеты на русском языке, и всех вождей их раскрывать да показывать, кто они такие: и Сталин кто такой, и Ленин, которому они молятся. Да рацию бы для русских наладить и вещать день и ночь, вот тогда и посмотрели, что бы от них осталось, от кремлёвских правителей. Сталин один чего стоит! Да его бы и называть не иначе, как Джугашвили, и высмеивать бы русских: зачем, мол, вы, глупые бараны, на престол грузина сухорукого возвели? Русского что ли не нашлось? Неужто мол, так глупы вы, что одного умного из русских не нашли?.. А, впрочем, что я говорю! В Америке и вовсе паралитик правит, а в Англии эту жирную свинью, Черчилля, посадили. А Сталин ещё и ростом с ноготок. Рябой карлик!

Катарина принесла ужин, и майор Венцель, распалённый вниманием собеседницы, принялся с аппетитом есть. Один за другим поднимал тосты, предлагая пить за фюрера, за победу и не смущался тем обстоятельством, что Кейда лишь поднимала бокал, но даже не касалась его губами.

— Пью за ваш Рыцарский крест. Слышал, что сам фюрер прикрепил его вам на грудь…

Майор запнулся на этом слове, мельком взглянул на крепкую, проступающую из–под воздушной ткани девичью грудь баронессы, опалил себя дерзкой мыслью, но тут же подумал; баронесса! Девушка!.. Что за чушь бросается мне с вином в голову?