Барон Ульрих. Война - [25]

  По лицам окружающих легко можно было прочесть все те мысли, что пронеслись в моей голове за те считанные секунды, потребовавшиеся мне для осмысления перспектив.

  - Поздравляю. - Семьдесят третий, угрюмый вечно злобно "зыркающий" по сторонам детина, теперь еще и с обезображенным шрамом лицом, улыбнулся мне во все тридцать два зуба. - Мы покойники барон.

  - Подожди хоронить. - Я одернул его, с удивлением наблюдая за разворачивающейся картиной. - Передай по шеренге, рты завалить и не "гундеть" если хотят жить. Если кто встрепенется или вдруг побежит, сами валите и режьте как свинью.

  Надо отдать ему должное, командир из него толковый народ жестко держал, никому послабления не давая, да и интеллектом не обделен. Чего не сказать о наших оппонентах. Мы замерли на своих позициях прикидываясь, кто кустиком, кто травинкой, а меж тем две колонны идущие друг другу на встречу разворачивались прямо на марше в боевой строй, обнажая мечи. При видимом численном перевесе Гердскольда, армия барона Нуггета не бес основательно могла рассчитывать на победу из-за большего числа кавалерии. Все же это личная гвардия барона, ничего удивительного, что здесь меньше пехоты. Сказать, что я недоумевал, это ничего не сказать. Я просто офонарел, мои противники собирались воевать друг против друга! Без лишних политесов и разговоров конный кулак Когдейра ринулся на все еще копошащуюся пехоту Гердскольда, явно не успевающую закончить свое построение. Тут бы пехоту раскатали по-полной, врубаясь смертоносным клином, но, к несчастью, какие-то "упыри" выкопали посредине лога скрытый настилом ров, из-за чего атака захлебнулась буквально под носом у уже простившихся с жизнью пехотинцев. Чем конечно не могли не воспользоваться отцы командиры той самой пехоты, под ругань и пинки строем ударившие по завязшей в суматохе кавалерии Когдейра.

  Ай да Пушкин! Ай да сукин сын! Это я сейчас про себя любимого, о таком мы даже подумать не могли, вот так подарок судьбы. Фортуна взяла меня за щеки двумя руками, впившись в мои губы таким поцелуем, что у меня аж дыхание перехватило. Мешанина тел, стали и криков, наполнила котловину меж двух холмов гулко отдаваясь по кустарнику и подлеску где прятались мы.

  Конница, теряя своих, не помышляя даже о строе попыталась откатиться из под слаженного пехотного натиска, так как совершенно не приспособлена к подобной свалке. Баронские командиры срочно выводили по левому флангу свой пехотный отряд, пытаясь тем самым спасти остатки конницы и занять верхнее положение над Гердскольдом. Противник же развивал успех, обходным маневром пуская в след удирающим войскам свой небольшой отряд всадников, но, увы и ах, Когдейр все еще кусался и, причем довольно болезненно. Хороший резерв оставляли люди барона в тылу из кавалерии, теперь срочно выводя его арену и бросаемый лоб в лоб несущейся уже на всех порах коннице Гердскольда. Да уж когда сшибаются две таких стихии, земля вздрагивает под ногами, мощный поток людских и конских тел смешался от удара первой волны, и разобраться в успехе, чей либо стороны не представлялось возможным.

  Полная свалка, никакой тактики и строя. И все из-за "проклятого" рва по середине лога. Пехота Когдера наконец завершила маневр сцепившись в смертельной грызне с Гердскольдом, у них больше не оставалось резерва все было на кону, а вот карта противника была еще не до конца разыграна. У них еще оставался пехотный отряд в тылу человек под семьдесят, которых те не долго думая, бросили в бой на помощь своей малочисленной коннице.

  Все. Теперь все, увязли все и повсеместно в кровавом болоте битвы. А почему? Маму не слушались и в школе не учились. Ладно, баронские дурни, их хоть понять можно, летели покарать захватчиков потому и не разобрались кто и откуда. Но Гердскольдцы то, как такое допустили? Мало того, что идут по чужой земле, так хотя б удосужились узнать, за кем гонятся, кому мстят, в конце то концов, можно было банально сопоставить силы тех, кто убегает, и тех, кто вышел им на встречу! Ясно же по следам, что нас в разы меньше. Как же я люблю вас люди человеки, столько спеси, столько гордыни и веры в свое превосходство над остальными! Умнички вы мои, так жаждали битвы, что с дуру не рассмотрели кому по "сусалам" настучали.

  - Семьдесят третий. - Я толкнул осоловевшего сержанта в плечо. - Давай своих приводи в чувства, вестового к обозникам на той стороне, гляньте, не разбежалось ли мужичье когда жаренным запахло. Через пол часа, по флажку пусть рубят клины под бревнами, как раскатает ту сторону, наш выход, зачистим территорию.

  Дольше выжидать смысла не было, поле боя и так уже устилали сотни трупов, о конном строе в такой толкотне и речи уже не шло. По нашей стороне бой почти затих, лишь левый фланг еще кипел, где Когдейр пехотой успел таки себе выдрать возвышенность, держась на ней из последних сил отражая введенный под конец резерв Гердскольда.

  - Подымай флажок. - Дал я отмашку одному из сержантов, по прошествии времени. - Пора.

  Обозные не подкачали, в общей суматохе нам не слышны были удары топоров, но вот когда легла полоса кустарника и по склону подскакивая понеслись заготовленные бревна, сметая пехотный строй Когдейра, а заодно и передовую Гердскольда, грохот было слышно на день пути наверно вперед.