Барон по призванию. Путь дворянина - [104]

– Говоришь, тебя толкнул человек? – спросил агент. – Мне эти стражники ничего не сообщили. Может, ты имеешь в виду капитана Фалка, который выходил из своего дома? Тогда ясно, почему стражники ни слова не сказали твоему обидчику, старик.

– Нет, что вы, господин. Человек, толкнувший меня, наоборот направлялся внутрь дома. Он подошел к двери и открыл ее.

Джоза нагнулся и схватил перепуганного слепца за плечо.

– Еще раз. Когда, кто, куда направлялся?

Дед понял, что нужно говорить строго по существу, и выпалил:

– Незадолго до вечернего колокола человек шел в сторону дома капитана стражи.

– Ты точно уверен, что этот человек зашел во двор?

– Я слышал скрип петель, ваша щедрость.

– Еще что-нибудь. Ты столкнулся с человеком, что-то почувствовал, ощутил? Может, сможешь назвать, во что тот был одет: плащ, броня, лохмотья?

– Я ничего такого не почувствовал, ваша щедрость, но… – Старик запнулся.

– Не томи, что?

– Может, вам это покажется пустяком, но одежда этого человека пахла деревом и маслом.

Джоза сложил два и два: человек, пахнущий деревом и маслом, щепки в коридоре.

– Держи свой шри. – Монетка мягко упала в ладонь слепца. – Надеюсь, ты не солгал мне, потому что тогда я вернусь и закончу твои страдания.

«Коршун» снова пересек улицу и подошел к солдатам с суровым видом. Те перепугались, заметив, как переменился в лице господин в черном. Они выпрямились, будто перед ними стоял Тилльтон.

– Тот слепой сказал, что его толкнули, – с ходу начал Джоза.

– Мы его не трогали, ваше благородие, – ответил второй солдат.

– Да не вы, червь возьми. Его толкнул кто-то другой. Кто-то, кто зашел в калитку. Признавайтесь, кого вы пустили?

– Никак нет, никого не пускали. Последним вышел его благородие капитан Фалк, потом, под утро, выбежала Джиллиан, потом прибыл капитан Фалк. Это все, никто не входил и не покидал двор, клянусь честью! – протараторил первый солдат.

– Вы уверены? Поступим так: я все равно узнаю, если вы, мерзавцы, пустили кого-то без позволения, а если вы сейчас мне признаетесь, расскажете все, то я замну эту историю, придумаю отмазку, вас не тронут. Но если промолчите, а правда вскроется – пощады не ждите. Я сказал, все равно узнаю, был ли кто-то в резиденции, и вам же лучше, если расскажете. Доложу Фалку, как пить дать.

В страхе служивые выпрямились, словно струны, подняв подбородки так высоко, будто старались дотянуться до небес, и сжав копья так, что пальцы, наверное, синели под перчатками.

– Никак нет! – одновременно ответили они, а потом заговорил только первый: – Никто не входил!

– У, червь с вами. Берегитесь! – погрозил кулаком Джоза и направился в сторону соборного храма Святого Мигеля.

Показания свидетелей были противоречивы. Один говорил, что кто-то прошел во двор, другие утверждали, что никого не было, и это несоответствие наводило только на одну мысль – была использована диковина. «Проклятье, – подумал Джоза. – Этих странных предметов и правда становится слишком уж много. Было время, когда диковины встречались только у королей да ближайших вассалов, а теперь посмотрите. Все чаще волшебные вещицы попадают в руки обычных пебелей, и как с этим бороться, непонятно. Остается только надеяться, что со временем численность «популяции» диковин снизится, иначе придется вносить предложение об основании нового подразделения. Церковники уже не справляются сами: одних молитв и завываний на площадях мало, чтобы убедить людей отказаться от магических даров. Для этого нужны сила, хитрость, умение предугадать. Эх, как жаль, что я не слишком хорошо разбираюсь в диковинах».

Дома тесной улицы расступились, и перед агентом распласталась большая площадь, названная в честь епископа Вернона Брента II, а за ней возвышался почти на триста футов величественный собор Святого Мигеля. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на это архитектурное сооружение, были три шестиугольные башни, возвышающиеся над фасадом здания: высокая центральная и боковые, ниже на пару десятков футов. Высокие узкие окна, спускающиеся вниз до самого основания башен, заканчивались над балконами, которые в свою очередь устанавливались над большим окном-розой, шестиугольным, как и башни. Круглое окно не только служило украшением, но и обозначало время дня. Шестиугольник, стоящий на одном из своих оснований, был разделен на шесть частей, в которых верхняя изображала солнце, поднятое над городом, то есть полдень, а нижняя – солнце, опустившееся за горизонт. Другие четыре треугольника имели вид промежуточного времени дня, но самое интересное случалось ночью. За розой-окном зажигались огни, загороженные синим и зеленым стеклами, и солнце, красующееся на вершине витража, превращалось в луну.

По бокам от витража стояло несколько каменных статуй. Джоза не знал, кого они изображали, но и не слишком обращал на них внимание. Его взгляд остановился на девушке, поднимающей руки к небу в мольбе, и на молодом человеке с арфой, расположившемся с противоположной стороны. Ниже, под статуями, твердыней стояла арка косоугольного сечения, в тон башням и окну-розе. Большие двери-ворота из темного дерева сразу напомнили агенту вход в резиденцию герра Фалка, хотя, наверное, должно было быть наоборот.