Барон и рыбы - [6]
И Симон тут же оказался в просторном помещении. На протянутой от стены к стене проволоке плясал фонарь, бросавший на черную воду зыбкие блики, осколки света, то тонувшие, то выныривающие вновь, как зеркальные рыбки, гоняющиеся друг за другом, резвящиеся, сливающиеся и снова исчезающие. Помещение, казалось, раскачивалось вместе с фонарем, тени ползали туда-сюда, в неверном свете пористые стены как будто дышали. Чтобы не потерять равновесие, Симон ухватился за дверную ручку. В торце то ли пруда, то ли бассейна Нептун из крупнозернистого песчаника вздымал трезубец, целясь в позеленевшего бронзового дельфина, на противоположном конце извергавшего из широко разинутой пасти струю воды. В мерцающем свете морской бог как-то по-идиотски оживал. Он кривил рот, пучил слепые глаза, а пальцы сжимались на рукояти трезубца. Пол вокруг бассейна был выложен каменными плитами. Позади извергающего воду дельфина под сводами смутно виднелись баррикады из стеллажей, ящиков, бутылей, банок, аквариумов, мебели, кучи веревок, мешков и досок.
Куча возле огромного платяного шкафа зашевелилась, приняла человеческий облик и четкие очертания. Пыхтя и шаркая, существо приблизилось и остановилось перед бароном, который ждал, отойдя на несколько шагов от лестницы и опершись на трость. Из бесформенной путаницы всяческой одежды торчал нарост, служивший головой. Ко всему, от существа разило рыбьим жиром, как от разлагающегося кита.
Прижав к носу платок, Симон отошел от дверей, в которые сквозняком несло скверный дух, к бассейну, но тут же отскочил: прямо перед ним на верхние ступеньки замшелой лестницы из воды вылезла здоровенная толстая саламандра и шмыгнула по каменным плитам к жестяному тазу, куда с некоторым трудом и забралась.
— Ну не хочет она с другими водиться, — заметило человекоподобное чудище мягким мелодичным голосом. — С тех пор, как краб недавно ущипнул ее за левую заднюю лапу, она все дуется.
— Никогда не пойму, Тимон, как это вы можете держать этакую живность в одном бассейне с рыбами, — произнес барон, качая головой. — Подобными тварями не интересуется никто, кроме бедняги Вайнхаппеля да не менее взбалмошного доктора Гугеля. Не собираюсь читать вам нотации о связях морали с методикой, но даже из коммерческих соображений вам следует раз и навсегда навести тут порядок. Правда, настоящего коммерсанта из вас никогда не получится. Да и к чему это мне? Вы приготовили заказ?
— Diodon hystrix brachiatus уже в банке. Chimera monstrosa argentea я сию секунду пересажу. Вы же знаете, теснота ей не на пользу. Извольте минуточку терпения!
Тимон прошлепал к нише, где на полке в ряд стояли колокольчики. Выбрав один из них, он ухватил большой сачок, прислоненный к обомшелым коленям Нептуна, перегнулся через край бассейна и громко зазвонил.
— Серебряный, до-диез, — объяснил он.
Тут же быстро опустил сачок в воду, держа его обеими руками, а колокольчик зажав в зубах и по-прежнему названивая, вытащил на свет божий бьющееся черное создание и вопросительно взглянул на барона. Тот кивнул. Тимон осторожно положил сетку с содержимым рядом с собой на пол, заботливо вытащил яростно бьющуюся рыбу и побрел с ней в глубь подвала.
— Этот чудак напугал вас, не правда ли? — с тихим смешком спросил барон Симона. — Во всей Европе нет лучше торговца экзотическими рыбами. Для меня же оригинал сей просто неоценим. С ним в лучшем случае может сравниться только старый Мейнур из Рима, тот, о ком лорд Булвер пишет столько несправедливого. Черт его знает, где только он достает свой товар. Он добывает мне редчайшие и драгоценнейшие экземпляры и был неоценимым помощником при создании моей коллекции. Ведь я — ихтиолог.
— Об этом знают даже юристы.
— Наверняка не все, с вашего позволения. Так вот, этот Тимон — истинный феномен! Благодаря ему я напал на след первой подлинной золотой рыбки, золотой, заметьте себе! В остальном же он невероятно ограничен. Там, у него в логове, есть стопка детективов, и он постоянно перечитывает их в одной и той же последовательности от первого до последнего. Пару лет назад я подарил ему книжищу, весьма, по мнению моей тетки Айффельгейм, увлекательную. Но славный Тимон не мог пересилить себя и включить в свое каноническое чтение новую книгу. Наверное, она и по сей день валяется неразрезанной. Истинный консерватор.
Не прошло и пяти минут, как Тимон вылез из своей берлоги, сгибаясь под тяжестью двух пятилитровых банок из-под огурцов, в которых шевелилось что-то темное. Симон затаил дыхание, раскрыл объятия и принял одну из них, закрытую вощаной бумагой. Барон сунул Тимону купюру, пресек коротким жестом его ворчливые возражения и взял другую банку. В бароновой банке бултыхался белесый, надутый, сплошь усеянный острыми шипами шар, снабженный сзади и по бокам грандиозными плавниками. Тараща на руки барона сквозь выпуклые стенки большие расплывающиеся глаза, он любопытно тыкался роговым рылом в прозрачные своды своего тесного узилища. В симоновой же банке лежало, свернувшись клубком, длинное темное создание в ореоле волнующихся лохмотьев-плавников, сквозь которые мерцали кораллово-красные жабры.
«Существует предание, что якобы незадолго до Октябрьской революции в Москве, вернее, в ближнем Подмосковье, в селе Измайлове, объявился молоденький юродивый Христа ради, который называл себя Студентом Прохладных Вод».
«Тут-то племяннице Вере и пришла в голову остроумная мысль вполне национального образца, которая не пришла бы ни в какую голову, кроме русской, а именно: решено было, что Ольга просидит какое-то время в платяном шкафу, подаренном ей на двадцатилетие ее сценической деятельности, пока недоразумение не развеется…».
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Петер Розай (р. 1946) — одна из значительных фигур современной австрийской литературы, автор более пятнадцати романов: «Кем был Эдгар Аллан?» (1977), «Отсюда — туда» (1978, рус. пер. 1982), «Мужчина & женщина» (1984, рус. пер. 1994), «15 000 душ» (1985, рус. пер. 2006), «Персона» (1995), «Глобалисты» (2014), нескольких сборников рассказов: «Этюд о мире без людей. — Этюд о путешествии без цели» (1993), путевых очерков: «Петербург — Париж — Токио» (2000).Роман «Вена Metropolis» (2005) — путешествие во времени (вторая половина XX века), в пространстве (Вена, столица Австрии) и в судьбах населяющих этот мир людей: лицо города складывается из мозаики «обыкновенных» историй, проступает в переплетении обыденных жизненных путей персонажей, «ограниченных сроком» своих чувств, стремлений, своего земного бытия.
Джинни Эбнер (р. 1918) — известная австрийская писательница, автор романов ("В черном и белом", 1964; "Звуки флейты", 1980 и др.), сборников рассказов и поэтических книг — вошла в литературу Австрии в послевоенные годы.В этой повести тигр, как символ рока, жестокой судьбы и звериного в человеке, внезапно врывается в жизнь простых людей, разрушает обыденность их существования в клетке — "в плену и под защитой" внешних и внутренних ограничений.
Роман известного австрийского писателя Герхарда Рота «Тихий Океан» (1980) сочетает в себе черты идиллии, детектива и загадочной истории. Сельское уединение, безмятежные леса и долины, среди которых стремится затеряться герой, преуспевающий столичный врач, оставивший практику в городе, скрывают мрачные, зловещие тайны. В идиллической деревне царят жестокие нравы, а ее обитатели постепенно начинают напоминать герою жутковатых персонажей картин Брейгеля. Впрочем, так ли уж отличается от них сам герой, и что заставило его сбежать из столицы?..
Марлен Хаусхофер (1920–1970) по праву принадлежит одно из ведущих мест в литературе послевоенной Австрии. Русским читателям ее творчество до настоящего времени было практически неизвестно. Главные произведения М. Хаусхофер — повесть «Приключения кота Бартля» (1964), романы «Потайная дверь» (1957), «Мансарда» (1969). Вершина творчества писательницы — роман-антиутопия «Стена» (1963), записки безымянной женщины, продолжающей жить после конца света, был удостоен премии имени Артура Шницлера.