Барков - [16]
В 1752 году 25, 27 и 28 октября поднималась вода: «28 октября невзирая на безветрие, стояла она целыя сутки и причинила много вреда жителям Васильевского острова»>[69].
Наводнения были и в октябре 1755 года, и в сентябре 1756-го, и в августе 1762-го, и в ноябре 1764-го.
Когда вода отступала, жители Петербурга долго ощущали запах сырости затопленных жилищ, испорченных продуктов. И еще вонь от разложения погибших животных, размытых отхожих мест и мусорных свалок.
В 2009 году в Петербурге была издана книга В. В. Лапина «Петербург. Запахи и звуки». Казалось бы, запахи и звуки XVIII века давно ушли, исчезли. Но автору книги удалось собрать их, рассказать о них так живо и увлекательно, что кажется — их ощущаешь, слышишь.
Когда в Петербурге случались пожары, ноздри щекотал запах гари.
Ночью, если Баркову приходилось идти по улицам, он вдыхал запах конопляного масла — им заправляли фонари (их гасили 1 мая и снова зажигали 1 августа).
Ранняя весна в Петербурге пахла корюшкой. «На Фонтанке треснул лед, в гости корюшка плывет»>[71]. А корюшка, мелкая, очень вкусная рыбка, пахла, да и сегодня пахнет свежим огурцом. В высокоскоростном поезде «Сапсан», следующем по маршруту Москва — Санкт-Петербург, пассажиры могут ознакомиться с журналом «Саквояж СВ», на страницах которого — зазывная реклама: «Русская Рюмочная № 1. Свежайшая корюшка уже сейчас!»>[72] Ну и, конечно, — адрес и телефон рюмочной, сулящей гостям и жителям Северной столицы это любимое петербуржцами блюдо.
Пасха пахла куличами.
Летом благоухали ландыши.
На улицах мастеровой люд благоухал луком, чесноком, редькой и водкой. Пахло навозом — и не только конским. Иной раз и коровы забредали в город.
К Троицкому дню, когда «народ, зевая, слушает молебен», в Петербург возами везли березовые ветки, полевые цветы — ими украшали церкви и жилища.
В сентябре над городом витал тонкий аромат сена. Все спешили к Сенной площади и Екатерининскому каналу — туда прибывали возы с сеном. А всем ведь надобно было на зиму запастись фуражом.
Зимой Петербург был пронизан запахом дыма — это в домах топились печи.
Но это, конечно, поэзия. Скорее, столбы были всё же бело-серыми. Сажа оседала на стенах домов великого города.
Запахи причудливо соединялись со звуками. Зимой, когда с кувшинами молока на улицы выходили жительницы Охты, под ними действительно скрипел утренний снег.
«Когда взломав свой синий лед», Нева несла его к морю и только-только начинался ледоход, то больше часа был слышен треск. Петербуржцы бежали на набережную поглядеть на это радостное весеннее зрелище. В хорошую погоду на набережную выходила и императрица Елизавета Петровна со своими приближенными.
Летом болота давали о себе знать писком комаров и кваканьем лягушек. Императрица Анна Иоанновна находила прелесть в лягушачьем пении. Это удовольствие разделял с нею Бирон. На Васильевском острове слышался гомон диких гусей и уток.
На улицах гудела многоязычная толпа — немцы, финны, шведы и другие. И еще — различные говоры русских, приехавших в Петербург из разных углов России. В праздники, да и в будни тоже, раздавалась нецензурная, пьяная ругань. Если Пушкин говорил, что русскому языку надо учиться у московских просвирен, то Баркову в Петербурге было у кого научиться сквернословию.
Крики разносчиков, крики извозчиков. «Тяжело-звонкое скаканье / По потрясенной мостовой»… Звуки военной столицы…
«Согласно „реестру салютов“ от 24 февраля 1743 года, в первый день Нового года в обеих столицах пушки били двадцать один раз. В остальных случаях количество выстрелов связывалось с пребыванием в городе царствующих особ. В Богоявление стреляли только в Петербурге и только в присутствии царицы. Если великий князь Петр Федорович в дни своего рождения и именин находился в столице, пушки били двадцать один раз, а если был в отъезде — только пятнадцать. В день святой Пасхи, если вообще не слышалось многократного, „как при державе государя императора Петра Великого“, „Невского грома“, царица была в отъезде. 25 апреля — в день коронации императрицы Елизаветы Петровны и 25 ноября — в годовщину ее восшествия на престол в обеих столицах сто один выстрел означал присутствие, а пятьдесят один — отсутствие правительницы. Кроме того, в последнем случае гарнизон трижды палил из ружей. Свой день рождения „дщерь Петрова“ отмечала скромнее: 18 декабря пушки били тридцать один или двадцать один раз, а гарнизон три раза из мушкетов. День святого Андрея Первозванного отмечали салютом из двадцать одной пушки, годовщину победы над Лесным отмечали только в присутствии Елизаветы Петровны сто одним или пятьюдесятью одним залпом»>[74].
Пушечную пальбу жаловала и Екатерина II. Торжественные церемонии, праздничные богослужения с участием царицы сопровождались пушечной пальбой.
Когда Нева освобождалась ото льда, Петропавловская крепость трижды палила из пушек. Пушечными выстрелами оповещали о наводнениях. Сегодня в полдень каждый день можно услышать пушку Петропавловской крепости.
