Бархатные тени - [30]

Он засмеялся.

– Один из наших анахронизмов, Тамарис. Да, «Ранчо дель Соль» – не слишком подходит для всего этого. К несчастью, ранчо издавна значится на местной карте, так что показалось разумнее сохранить это название. Скажите, что вы о нем думаете?

Его внимательный взгляд смутил меня. Как я могла сказать здешнему хозяину, насколько оскорбляет мой вкус эта ошеломляющая роскошь, бездушность этих комнат и залов? Я колебалась. Конечно, я могла отделаться теми фразами, что я бормотала в ответ миссис Лэндрон во время нашего «большого турне». Но я знала, что не смогу солгать этому человеку даже в малом.

– Он очень большой…

Я заметила, что улыбка блеснула в глазах Алена прежде, чем показаться на его твердо очерченных губах.

– Честность – лучшая политика, Тамарис. Вижу, вы хорошо это усвоили. Да, он очень велик, полон сокровищ, и обладает всеми возможными удобствами, изобретенными человечеством ко времени его постройки. Но поделюсь с вами тайной – я бы с радостью сменял его на тот дом, что некогда стоял здесь и был почти на сто лет старше.

– Хотела бы я увидеть его… Старый дом, простой, прочный, часть страны… – Откуда я все это знала?

– Здесь сохранились несколько старых построек, еще не стертых с лица земли из-за причуд богатеев. Как-нибудь мы съездим и посмотрим.

Странная слабость поднялась во мне. У меня было огромное желание положить пальцы на его руку, как при нашей первой встрече, когда он подводил меня к своей сестре. Другая же часть моей души яростно боролась с этим желанием. Я должна была победить эти странные, неопределенные мысли, остаться корректной мисс Пенфолд, которую он знал ранее.

– Боюсь, что я задерживаю вас, сэр, вы ведь собирались ехать верхом? – Я уже овладела своим голосом.

– Точнее, уже приехал. Вы должно быть, думаете, что встали рано, но в этих краях иные дни начинаются с рассвета. Который, – он глянул на утреннее небо, – остался позади несколько часов назад. Теперь я собираюсь завтракать. А вы?

Его рука осторожно сжала мою у локтя, и потянула за собой.

Глава седьмая.

– Но эта дорога ведет не к дому…

– Вы еще обнаружите, что завтракать можно не только в одном месте. К примеру, Викторина и Огаста предпочитают завтракать в постели. Хотя при случае могут, позевывая, явиться к столу. Но они теряют кое-что из маленьких радостей жизни.

Я знала, что нарушаю все правила приличия, установленные мною для себя самой, – хотя очень мало что имела возразить по существу, – позволяя увлекать себя по тропинке, обрамленной розовыми кустами под арку, прорезанную в плотной зеленой изгороди, где в миниатюрной чаще стояла маленькая восьмиугольная беседка.

Внутри был стол, покрытый скатертью в красно-белую клетку, как на крестьянской кухне. Тарелки и чашки – не от Хэвисленда, но коричневые и неправильной формы, явно сделанные вручную. Рядом стоял другой столик, поменьше, уставленный кушаньями.

– Но вы ждете гостя… – У меня перехватило дыхание, и на меня накатило двойственное чувство: ощущение свободы и другое, диктуемое здравым смыслом, а также той добродетелью, что вбивали в меня всю последнюю половину жизни – благоразумием.

– Гостью… вас, Тамарис. Решив, что вы, похоже, склонны рано вставать и гулять по росе, я подумал, что мне, возможно, повезет и я вас перехвачу… что я и сделал!

Он засмеялся.

Я подумала, что для него это просто забавное приключение – не больше, чем пикник на природе. Если бы только и со мной было так. В этот момент я жаждала юной безответственности, которую ощутила было, отважившись пойти в розовый сад.

Но мне слишком долго внушали сознание, что мир судит человека не по внутренним, а по внешним проявлениям. Слуги, накрывавшие на стол, каждый, кто мог видеть нашу встречу, обязательно распустят языки. Воображение позволит таким свидетелям изукрасить свое повествование несуществующими «фактами». Такой невинной с виду встречи вполне довольно, чтобы похоронить мою репутацию. Я бешено цеплялась за свой здравый смысл и выучку.

В мире, где жила Огаста Дивз, репутация была первейшей заботой. Лично ей хватило бы и намека, что я, возможно, имела свидание или тайную встречу со своим нанимателем, чтобы предать меня аутодафе. Благоразумие должно победить, и не только ради меня, но и ради Викторины.

– Приятная мысль, сэр, и любезная тоже… – Я гадала, звучит ли для него мой голос так же фальшиво, как для меня самой. – Но вы должны понять, что я не могу отдать должного вашей щедрости и доброте. Как я могу играть роль компаньонки вашей сестры, если сама стану подавать повод к сплетням? И, будьте уверены… – возможно напряжение и злость сделали мою речь лихорадочной, злость не на него (джентльмены не способны видеть ловушки, которые в современном обществе осторожно обходит одинокая женщина), а на само общество, запрещавшее подобное обращение, – что эта ситуация непременно вызовет сплетни. Мужчины, мистер Соваж, свободны делать многое, им прощаются прихоти и капризы, им дозволено радовать себя небольшими нарушениями приличий. Женщинам – нет.

– Не думал я, что дочь капитана Пенфолда будет столь жеманной. – Его лицо окаменело, превратилось в маску.