Бархатные тени - [18]

Викторина достала из кошелька на поясе маленькую табличку слоновой кости и взглянула на записи, которые мы сделали.

– Вышитые чулки, – пробормотала она по-французски.

– Темно-желтые с фиалками или бледно-зеленые… Тамарис, не было ли у нас речи о бледно-зеленых с вышитыми ягодами земляники? У меня слабая память, а Огаста вчера вечером рассказала так много…

Я рассмеялась.

– Была еще речь о розовых с ежевикой из шелка-сырца. Я думаю, это выглядит слегка пугающе.

Викторина сделала гримаску.

– Я тоже не считаю ежевику последним криком моды. Но пудра-саше «Цветы Калифорнии» – вот что я обязательно должна купить. О, Тамарис, нет ничего более волнующего!

Я должна признаться, что посещение знаменитых магазинов Сан-Франциско привлекло и меня. Но когда мистер Кантрелл провел нас по сырому холоду улицы в карету, моя уверенность в этом поубавилась. Я не могла определить, была ли эта сырость следствием ночного тумана, или предвещала надвигающийся дождь, но так или иначе она нагоняла тоску.

К счастью, наше ландо было закрытым. Экипаж был элегантно сработан, и если он принадлежал к выезду мистера Соважа, следовало заметить, что он умел выбирать. Едва мы уселись, Викторина наклонилась вперед, изучая роскошный интерьер, затянутый желтым атласом, удивленно восклицая при каждом новом открытии. Хотя мистер Соваж после замужества старшей сестры жил на положении холостяка, ландо свидетельствовало, что он разбирается в женских нуждах. В разных маленьких кармашках, которые обнаружила и продемонстрировала нам Викторина, отыскались и ларчик с черепаховым гребнем, и флакон с нюхательной солью, и зеркало, и коробка со шпильками, и подушечка с булавками.

– Мы прекрасно экипированы для любого случая, – заметила я.

– Совершенно обычно, хотя и недурно подобрано, – холодно парировала миссис Дивз.

Викторина рассмеялась.

– Какой умница мой брат. Хотя, возможно, и не он заботился обо всем, вообще-то это обязанность кого-нибудь из слуг. Ну, Огаста, куда вы нас повезете?

– Сначала, думаю, в «Китайский Базар». Вы там найдете много необычного, дорогая моя.

Мы пробирались через дорожное движение, не менее плотное, чем на деловых улицах Нью-Йорка. Помимо конных экипажей здесь в качестве общественного транспорта была еще канатная дорога, которая приводилась в движение паровыми машинами на концах линии. Викторина, восхищенная ею, пожелала прокатиться на ней, но наша предводительница была так шокирована таким отступлением от дамских обычаев, что даже сумела подавить порыв мисс Соваж.

Мы остановились возле одной из стоянок на тротуаре, предназначенных для того, чтобы пассажирам удобнее было спускаться из карет, лишь тогда она вновь улыбнулась. Лакей-негр помог нам выйти, и мы почти сразу же оказались перед весьма необычным магазином. Через весь фасад над входом было протянуто огромное полотнище, на котором танцевал огненный дракон, высунув из пасти длинный багровый язык. Из открытой двери доносился тяжелый запах курений. Оттуда же слышалось чириканье птиц – с потолка свешивались причудливые клетки с канарейками.

Китаец в синей одежде купца проводил нас внутрь, и я совершенно потерялась, рассматривая редкие и необычные веши. Однако Викторина не ушла оттуда с пустыми руками. На ее запястье появился браслет из прохладного нефрита. А за нами в красной бумаге – знак доброго предзнаменования – несли белую, оттенка слоновой кости, шелковую шаль, украшенную ветками цветущей сливы – вышивка была на тон или два темнее основы.

Из «Базара» мы направились в «Виль де Пари», где глаза радовали бархат, французская парча, воздушный газ ананасного цвета с Сандвичевых островов. Потом последовал «Уэйк-лесс», где Викторина смогла удовлетворить свой каприз относительно саше «Цветы Калифорнии», а также флакона духов, чересчур резких на мой вкус. У Сэмюэла мы осмотрели кружева, а затем перед самым полуднем зашли в небольшой магазин, принадлежавший мадам Фанни Перье. Хотя она торговала только мелкими безделушками, кружевами и тесьмой, ее магазин был прекрасно оборудован для отдыха клиентов, утомившихся в других магазинах.

Красный турецкий ковер составлял яркий контраст серому дню. На стенах было укреплено множество светильников, они искусно перемежались зеркалами в позолоченных рамах, отражавшими и увеличивающими комнату.

Мы уселись вокруг столика на стулья с позолоченными ножками. Сама мадам Перье принесла на элегантном золотом подносе белые чашки с шоколадом и тарелочки, на которых лежали тонкие ломтики пирожных, тающие во рту.

Она свободно заговорила с миссис Дивз, с которой, видимо, была в приятельских отношениях, а затем продемонстрировала нам, как бы не для продажи, но просто желая показать, новейшие забавные безделушки из тех, что имелись у нее в запасе.

Викторине очень понравился хрустальный флакон с укрепленной на нем шпилькой, – его можно было, как показала мадам, ловко приколоть в прическу, чтобы обеспечить свежесть вставленным туда живым цветам, – и она поспешила присоединить его к другим своим утренним покупкам.

Пока мадам показывала ей, как правильно с ним обращаться, я обратила внимание на женщину, которая стояла в дверях, ведущих в задние комнаты, откуда мадам Перье приносила шоколад. Незнакомка была высокого роста, в зеркалах и при свете ламп она была мне полностью видна. Годы сразу же отхлынули назад. Это о ней я думала только сегодня ночью. Передо мной была та самая «миссис Смит», знакомая моего отца.