Бархатная Принцесса - [60]

— Погуляем? – предлагаю я.

Мы этого не обсуждаем, но ее беременность никуда не делась, и я догадываюсь, чего ей стоило решиться на перелет. И если она устала и хочет просто поваляться в кровати, я составлю ей компанию.

Но Даниэла улыбается еще шире и, возвращая стакан на стойку, говорит:

— Хочу целоваться с тобой под звездами. – Прикусывает губу как развратная школьница и добавляет: - И обязательно на пляже.

Теперь я знаю, как чувствует себя вор, укравший из музея не яйцо Фаберже и не оригинал Модильяни, а просто маленький осколок прилетевшего из космоса камня. Так же, как я сейчас: у меня в ладони ее рука, и стоимость этого невозможно переложить на денежные знаки.

Мы выходим из гостиницы в теплую ночь, наполненную ленивым ветром и криками чаек: пляж совсем рядом, но бы бредем к нему очень медленно, и все время останавливаемся, чтобы просто прижаться друг к другу. Мне так чертовски тяжело все время сдерживать себя, чтобы не обнять ее слишком крепко, не причинить случайную боль. Небо здесь такое огромное, какое-то нереально фиолетовое и я, как пацан на первом свидании, начинаю рассказывать ей про звезды.

— Ты в этом хорошо разбираешься, - говорит Даниэла, разглядывая меня так, будто я доказал теорему Ферма.

— Думала, совсем идиот? – не могу не поддеть я.

Она преграждает мне путь, прижимается животом и запускает обе ладони в задние карманы моих брюк. И я рычу, натурально, как пес на свою самку, потому что мне нравится этот собственнический жест. И еще потому, что проходящая мимо кучка мужиков пялится на мою женщину, и я испытываю дикое желание затолкать их глаза глубоко им в задницы.

— Всегда знала, что ты не можешь быть простым и очень хорошо маскируешься, - отвечает она и поднимается на носочки, как балерина, чтобы потереться об мою щетину.

Похоже, моя Принцесса прется от того, что мои колючки оставляют следы на ее нежной коже. Кто я такой, чтобы отказывать ей в такой малости?

По пути на пляж я покупаю нам мороженное и делаю мысленную заметку, что прямо здесь же есть хорошая роликовая дорожка, и завтра вечером, когда освобожусь после конференции, мы точно здесь покатаемся. Вернее, будет кататься она, потому что на мой размер ноги вряд ли делают ролики.

Я поздно соображаю, что Даниэла хихикает не просто так, а потому что я проговариваю свои планы вслух.

— Никогда не каталась на роликах, - говорит таким тоном, что я просто посылаю на хер все спокойствие и кладу ладони ей на задницу. Смешно, наверное, выгляжу, учитывая нашу разницу в росте.

— Всегда хотел это сделать, - говорю в ответ на ее вскинутую бровь.

На самом деле это почти самое невинное из всего, что я бы хотел с ней сделать, но пока приберегу свои откровения, иначе тормоза откажут прямо здесь, и тогда останется только молиться, чтобы хватило терпения дотащить ее до пляжной кабинки для переодевания.

А потом мы уже на длинном пирсе, и доски потихоньку скрипят под нашими босыми ступнями, когда идем на самый край, садимся и болтаем ногами, скармливая друг другу кусочки фруктов из картонных коробочек.

У умиротворения, покоя и гармонии вкус манго. И чертовых бананов.

Глава тридцать третья: Даниэла

Я сбежала от мужа.

И хоть он не держал меня и сразу, легко, будто давно был готов к чему-то подобному, отпустил «пожить и подумать», это все равно было не то же самое, что, «Олег, я лечу заграницу на неделю». И я в полной мере осознаю последствия этого поступка, тем более что они не заставляют себя долго ждать.

Телефон напоминает о своем существовании, когда на улице далеко за полночь. Но после сырой столицы так не хочется возвращаться в номер, что мы с Каем, не сговариваясь, решаем побыть на пирсе еще немного. Он сидит сзади, держит меня бедрами и руками, словно марципановую фигурку, и изредка смеется в макушку, потому что я просто рассказываю истории с показов, курьезы, которые, кажется, берегла специально для этого мужчины. Этой ночи и этих звезд размером с фары, зараженные дальним светом. Олег никогда особо не вникал в мою жизнь, а тревожить его бессмысленными рассказами казалось… глупым, что ли.

Я достаю телефон и не сразу соображаю, что смотрю на экран слишком долго - и Кай видит то же, что и я: имя Олега. Чувствую, как он напрягается, как упирается мне в макушку подбородком и едва сдерживается, чтобы не скрипнуть зубами. Что могло случиться? Разница между нами десять часов, а значит, сейчас у него десять утра или около того. Обычно в это время Олег уже давно на работе, зарыт в своих делах.

— Ответь, - предлагает Кай, но я разрываю звонок и надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы Олег меня не тревожил.

У меня нет иллюзий насчет того, что он понятия не имеет, где я. Только не Олег.

Вопрос в том, как скоро он узнает, что я гуляю ночью по пляжу не в гордом одиночестве женщины, которая пытается сохранить семью.

Но телефон звонит снова. И снова. И опять.

И я сдаюсь, мысленно готовая сказать «да», если он спросит про другого мужчину.

Но в трубке меня ждет не голос Олега, а злая Оля. Я бы даже сказала – бешеная Оля. Она не здоровается, не спрашивает, как дела. Просто сразу, в лицо, отравленным плевком: