Бархатная ночь - [35]

Кенна была несказанно благодарна ему, так как от запаха куриного бульона у нее снова заболел желудок.

— Она должна поесть. — Вокруг рта Викторины обозначились морщинки. — Ты же сам видишь, что она слаба, как котенок.

— Я не могу… — Кенна замолчала, потому что Рис с подносом в руках резко повернулся к двери и при этом наткнулся на Ника, который подошел ближе, чтобы услышать ее слова. Рис попытался удержать равновесие и поймать чашку с бульоном, но бесполезно — горячая жидкость выплеснулась и залила его одежду. Ник предусмотрительно отпрыгнул в сторону. Рис тихо, но отчетливо выругался, и Кенна спрятала слабую улыбку.

Викторина развернулась к Рису и уперлась руками в бока.

— Вон! Оба! Здесь не место для таких, как вы! Пусть кто-нибудь из вас немедленно пошлет за врачом.

Когда мужчины вышли, мачеха вернулась к Кенне:

— Неуклюжие болваны. Я сейчас же вызову служанку, чтобы она убрала здесь. Ты уверена, что ничего не хочешь съесть?

Кенна покачала головой:

— Уверена.

— Ну смотри. — Поцеловав Кенну в лоб, Викторина поправила покрывало. — Я зайду, когда приедет врач.

Кенну разбудили осторожные прикосновения рук доктора Типпинга. Заглянув в его добрые карие глаза, она слабо улыбнулась:

— Здравствуйте.

— Миледи, вы переполошили весь дом. Что случилось?

Кенна описала свои боли, но Типпинг воздержался от суждений, пока не закончил тщательное обследование.

— Я уже сталкивался с подобным случаем, — сказал он Кенне, убирая инструменты в сумку. — Но я всегда думал, что тебе хватит здравого смысла воздержаться от таких глупостей.

Брови Кенны сошлись на переносице.

— Что вы имеете в виду?

— Мышьяк, миледи. Интересная бледность сейчас самый писк моды, но принимать яд, чтобы этого добиться, крайне глупо, а иногда даже смертельно опасно. Вам еще повезло, и я настоятельно рекомендую прекратить эти забавы с огнем.

— Но я…

— Ну-ну. Не стану слушать никаких возражений. Нельзя искушать судьбу. Я сказал то же самое леди Блейк, а она лишь фыркнула. Хочу заметить, из нее получилась весьма привлекательная покойница. — Доктор осуждающе покачал головой: — Если бы я нашел того человека, который первый посоветовал использовать мышьяк, я бы с удовольствием задушил его голыми руками.

Кенна была слишком поражена, чтобы оправдываться. Она никогда в жизни не пользовалась мышьяком, хотя знала о его действии. Уголком глаза она поймала осуждающий взгляд Викторины и услышала, как на другом конце комнаты удивленно прищелкнула языком Дженет.

— Я поговорю с вашим братом, а вы должны обещать, что никогда больше не будете этим пользоваться. Более того, я заберу ваше снадобье с собой.

— Разумеется, она больше не притронется к мышьяку, — сказала Викторина. — Где эта склянка, Кенна?

Прежде чем Кенна успела ответить, Дженет подала врачу маленький зеленый стеклянный флакон, который взяла на туалетном столике Кенны.

— Как видите, она использовала почти весь мышьяк, — сказала горничная.

Типпинг быстро осмотрел флакон, затем бросил его в свой саквояж.

— Через несколько дней яд выйдет из организма, и вы снова будете себя хорошо чувствовать. Если, конечно, опять не возьметесь за старое. У вас может развиться некоторое привыкание к яду, а в этом случае слишком легко превысить дозу. Больше никаких жертв на алтарь красоты! Я запрещаю. Вы поняли?

Он окинул взглядом всех трех женщин. Кенна выглядела не слишком довольной, но доктор Типпинг не сомневался, что леди Данн и Дженет не позволят ей наделать глупостей.

— До свидания, леди. — Он коротко кивнул Викторине.

— Я провожу вас вниз, — предложила она.

— Почему ты дала доктору этот флакон? — спросила Кенна, как только Типпинг оказался за дверью.

— Я же видела, как вы устали, миледи. В противном случае он бы твердил одно и то же часами.

Кенна потерла руками глаза и виски:

— Мне все равно. Но рано или поздно доктор Типпинг обнаружит, что там только соль для ванны.

— К тому времени я найду, откуда взялся яд, — уверенно сказала Дженет. — Неужели вам не любопытно?

«Любопытство» было последним словом, которым Кенна описала бы свои чувства. Она все еще пребывала в шоке от того, что кто-то пытался ее отравить. И, возможно, не один раз. Дозы были маленькими, яд накапливался в организме. Вот почему она чувствовала себя все хуже и хуже. Ей еще повезло, что она не стала доедать завтрак.

— Что ты собираешься делать? — тихо спросила она Дженет, чувствуя, как учащенно забилось сердце. Надо было бы попросить у доктора Типпинга что-нибудь от нервов.

— Делать? Я собираюсь лично следить за приготовлением пищи — вот что я собираюсь делать. Я никогда не доверяла этому французскому повару, которого сюда привезла ваша мачеха. Прислуга должна говорить по-английски. А он с подозрительным упрямством отказывается учить английский язык и знает только несколько слов. Не сомневаюсь, это он наполнил солонки мышьяком. Но не волнуйтесь, я живо выведу его на чистую воду.

— Почему же ты не сообщила доктору Типпингу и Викторине о своих подозрениях?

Дженет покраснела до корней волос. Она старательно избегала смотреть на хозяйку. Ее голос стал мягким, почти детским:

— Должна признаться, мисс Кенна, что испытываю определенную симпатию к этому темпераментному идиоту. Я боялась, что его могут уволить.