Барьер трёх минут - [49]

Опустив голову, он побрёл к скамейке. Пять восемьдесят! — полетели вслед ему слова судьи. Многих они, возможно, и обрадовали бы, кое-кого, пожалуй, даже осчастливили бы. Но для Арви это было фиаско.

Вот так история! Меньше, чем на районных соревнованиях. Меньше, чем в школе во время дня спорта. А ведь дорожка для разбега была здесь в сто раз лучше, да и ветер дул в спину.

Он мысленно ещё раз разобрал совершённый прыжок. С того момента, как он, разбегаясь, сделал первый шаг. Всё вроде было правильно. Его ноги ещё помнили ритм разбега. Разгон перед толчком получился, последний шаг вышел чуть покороче, так и требуется, чтобы сильно оттолкнуться. Да, всё было в порядке, всё вроде было так, как надо, всё шло, как заученное, однако же чего-то не хватило.

Среди ребят мелькнул клетчатый пиджак тренера. Арви заметил на лице тренера недовольство. «Возьми себя в руки, — говорило его лицо. — Ведь на районной спартакиаде ты сумел собраться». Очевидно, тренер хотел сказать это вслух, но кто-то из судей преградил ему путь. Тренерам не полагалось находиться на местах соревнований.

На трибуну Арви и не посмотрел. В самом деле. Очевидно, он недостаточно собрался. Во время следующей попытки надо исправиться. Он обязан! На него глядит весь район. Первые в труде, первые в спорте!

Судьи ускорили темп, и вскоре вновь должна была подойти очередь Арви. Шесть метров пять сантиметров, шесть метров восемь сантиметров — объявляли результаты других. Господи! Ведь в последнее время у него всегда результаты были лучше.

«Я должен, я должен, я должен!» — сказал Арви себе десять, двадцать, пятьдесят раз. Он повторял это всё то время, что ждал, пока его вызовут. Подошёл, сияя, Кошачья мордочка — он почти на полметра улучшил личный рекорд. Такого никто от него не ожидал, и меньше всех — сам он. Ничего не видящими глазами смотрел Арви на радостно подпрыгивающего соперника и упорно твердил про себя: «Я должен! Ты должен!»

И классная руководительница, и директор, и заврайоно, и тренер Оясоо, и заместитель председателя исполкома — все они как бы стояли у него за спиной и повторяли вместе с ним: «Ты должен! Ты должен!»

Ноги казались пудовыми. Всё тело налилось свинцом.

Первые в труде, первые в спорте.

«Чувство полёта, — думал он в отчаянии, — куда же ты подевалось?»

1977

Барьер трёх минут

Роланд не знает, что расписание соревнований изменили! Теперь Ээри был в этом уверен. Сорок пять минут назад, стоя на остановке «Кирпичный завод» в ожидании автобуса, Ээри удивился тому спокойствию, с каким Роланд расхаживал у себя по двору. Только что очередной автобус, ходящий каждый час, высадил пассажиров у стадиона и — так точно, что точнее и не бывает — Роланда среди них не было. Ээри, словно коршун, внимательно следил за главным входом. Он обязательно увидел бы Роланда.

Народу на стадионе было уже много. Школа-интернат собиралась под башней с часами. Интернатских можно узнать по белой полосе на рукаве синего тренировочного костюма. Русская школа в красных тренировочных костюмах. Ну, а команда первой средней школы — команда Ээри, конечно, в чёрных костюмах с высоким, как у свитера, воротником. Это их обычная форма, всегдашняя, как и десять лет назад, когда дядя Ээри ещё бегал за школьную команду, так и теперь у Ээри, хотя он сегодня и не выступает и никогда больше не будет выступать в соревнованиях.

Человек сам кузнец своего счастья — так написано в школьной хрестоматии, в одном стихотворении, которое Ээри полагалось заучить наизусть. Хорошенькое дело! Сам кузнец! Интересно, как же ты его выкуешь? Разве же Ээри мало старался и мучился? До школы и после школы, рано утром и поздно вечером. Если бы кто-нибудь сосчитал километры, которые он пробежал года за два, получилось бы астрономическое число. Уж наверняка больше, чем у Роланда, Пеэтера Лыпака и маленького Паэметса, вместе взятых. И однако же не он, Ээри, сегодня в пятнадцать ноль-ноль стянет с себя на старте тренировочный костюм, это сделают маленький Паэметс, Пеэтер из параллельного класса и Роланд.

Нет, Роланда всё же, пожалуй, с ними не будет. Если он и впрямь не знает, что начало соревнований перенесено на два часа раньше, то в момент, когда выстрел даст старт забегу на тысячу метров, он ещё только будет собирать дома вещички... Вообще-то у Роланда железные нервы. Он не поедет, как это сделал бы Ээри, на стадион за несколько часов до начала соревнований. Он спокойненько явится за полчасика до своего старта, ровно на столько раньше, сколько требуется, чтобы сделать разминку.

Жестяной громкоговоритель на крыше стадионной башни с часами начинает знакомо хрипеть и издаёт самоуверенное: «Раз, два, три — проба микрофона». Все радисты-информаторы на стадионах, которых Ээри доводилось слышать, проверяют свою аппаратуру именно так. Словно сговорились. Ведь мог бы кто-нибудь из них для пробы прочесть что-нибудь другое, ну, например, «Свинья под дубом вековым, наевшись желудей...» Но нет.

Пробуждение громкоговорителя к жизни вовсе, конечно, не означает, что вот-вот начнутся соревнования. Это Ээри давно известно. Всё это только подготовка. Наладка плуга, как говорится.