Бард - [124]

Теперь по лесной дороге ехал сам Аштон и его свита. Барон на белом, тонкокостном, нервном жеребце в блестящих доспехах, в шлеме с перьями, а рядом с ним – оруженосец, тоже весь блестящий, со штандартом барона в руках. Следом за его сиятельством ехали человек пять придворных, возможно, старших военачальников или советников – не знаю. Все они также были наряжены в сверкающие доспехи, в шлемы с перьями, хотя многие из них никак не производили впечатления воинов – толстые, одышливые, с раскрасневшимися от скачки рожами. Сам Аштон был аскетично худ, имел продолговатое, жесткое лицо, тонкие губы на котором были плотно сжаты. Когда барон и его свита приблизились на расстояние в пять-шесть шагов и осадили лошадей, я разглядел, что Аштон невысок ростом – ниже меня, во всяком случае. Я слышал когда-то, что рост властителей всегда разочаровывает людей, ибо из-за их положения люди всегда представляют князей великанами. Тем не менее рост Аштона меня немного удивил.

Остановившись передо мной, барон внимательно посмотрел мне в глаза. Взгляд у него был тяжелый, цепкий, внимательный, но глаз я отводить не стал. Тогда барон спрыгнул с коня, перебросив поводья оруженосцу, и сделал шаг ко мне. Я открыл было рот, чтобы произнести заготовленную приветственную фразу, но не успел этого сделать.

Фархи, который до этого, казалось, мирно дремал, вдруг поднялся на лапы и побежал к делегации, прибывшей по лесной дороге. И я сам, и воины у меня за спиной на дракона смотрели с недоумением – он бежал трусцой, явно не торопясь, волоча по земле поломанное крыло, и, задрав шею, громогласно ревел. Это не было похоже ни на его радостный танец, ни тем более на боевую атаку. Это вообще ни на что не было похоже из того, что мы уже видели от дракона. Отведя взгляд от дракона, я обернулся к барону Аштону и его свите и был изумлен еще больше. Свита, побелев от ужаса, глядя на дракона расширившимися глазами, бросилась бежать. Вельможи, или военачальники, торопливо разворачивали своих перепуганных лошадей, какой-то толстяк и вовсе вывалился из седла и теперь удирал на четвереньках, высоко задирая свою толстую задницу. Один только Аштон остался стоять неподвижно, неотрывно глядя на дракона. К тому времени когда дракон приблизился к его сиятельству вплотную, барон стоял перед ним совершенно один. Даже его оруженосец и тот покинул барона. Фархи подбежал к Аштону и вдруг остановился. Изогнув шею, он заглянул барону в глаза. Примерно с полминуты он пристально вглядывался в барона, а затем повернул свою лукавую морду ко мне, и я услышал его голос:

– А здорово я их напугал, правда?! Видел, как они удирали?!

– Да уж, было очень весело, – так же мысленно ответил я. – Только зачем тебе это было нужно?

– Что, несчастному раненому дракону уже и поразвлечься никак нельзя?! – обиженно воскликнул Фархи и демонстративно фыркнул. – Я что, кому-то увечья нанес? Я никого даже не коснулся! Кстати, а вот этот человек не испугался, – показал Фархи глазами на Аштона. – То есть он боится, я чувствую в нем страх, но он его преодолевает. Кто это?

– Это тот самый властитель, о котором я тебе говорил, – все так же беззвучно отвечал я Фархи. – Тот, что, возможно, торопился на выручку некроманту.

– Да-а?! – удивился дракон. – Так, может, мне его съесть?

– Не думаю, что теперь это нужно делать, – сказал я. – На помощь некроманту он не успел, и сейчас у него, кажется, мирные намерения.

– Может, все-таки съесть? – упорствовал дракон, но я вновь стал его отговаривать. – Ну, как хочешь! – сказал тогда Фархи. – Если что-то пойдет не так, как ты рассчитывал, не говори потом, что я тебе не предлагал его съесть! Оставайся с этим властителем, а я пойду поймаю что-нибудь съедобное для своей несравненной Лореанны!

– Ты же тяжело раненный, глубоко несчастный дракон! – изумился я. – Как ты можешь охотиться в таком состоянии?!

– Конечно, раненый! Конечно, несчастный! – подтвердил дракон. – И стану еще несчастнее, если моя возлюбленная, не дождавшись от меня знаков внимания, покинет меня навсегда!

И с этими словами дракон повернулся и потрусил в ельник, круша могучими лапами низкорослые деревья. Где-то на лесной дороге в ужасе заржала лошадь. Дракон ответил ей устрашающим ревом.

– Прошу простить нас за эту неудачную шутку, ваше сиятельство, – обратился я наконец к Аштону. – Но вы же знаете – драконы не подчиняются воле Молодых Богов и у них собственные представления о вежливости.

Аштон повернул ко мне свое жесткое, словно окаменевшее лицо и в знак удивления поднял бровь.

– Вот это вот, – указывая вслед ушедшему дракону, произнес барон, – была шутка?

– Да, – кивнул я. – Проявление своеобразного драконьего чувства юмора. Только не спрашивайте, чем оно было вызвано. Возможно, Фархи не понравился кто-то из вашей свиты.

– Фархи? – переспросил Аштон. – Ты знаешь имя этого дракона? Откуда?

– Он сам мне его назвал, – пожал я плечами. Аштон теперь уже поднял обе брови в знак крайнего удивления.

– Ты умеешь слышать драконов, бард? – спросил барон, и я просто кивнул в ответ. Аштон снова пристально посмотрел мне в глаза, а затем покачал головой: – Очень жаль, что нам не пришлось встретиться раньше.