Барби играет в куклы - [32]

— Кто это? Я, кажется, не поздоговался? — удивленно сказал Левчик, все еще дергая эту чертову нитку, заело у него что ли.

Вот сейчас прибежит Полковник с берданом, поздороваются… У меня даже не сразу прорезался голос: "Это Полковник". Ну сейчас начнется, кто да что.

— Ааа…, - протянул Лёвчик таким тоном, будто я рассказала ему всю биографию Полковника, — а где у нас были белые пуговки?

Минуты шли, а Полковник не подавал никаких признаков жизни, может, он сделал себе харакири? Как же, жди, хорошо, если тебе самой не придется это делать, предупредила меня проснувшаяся ехидна. А Лёвчик продолжал безмятежно шить, будто и не было никакого Полковника. И я тогда первый раз подумала, что Лёвчик все-таки прелесть.

— Ксения! — Лёвчик, наконец, ушел и я, собственно, ждала, когда раздастся этот воинственный клич, призывавший меня на кухню.

— Что это за тип?

— Это внук Бабтони, он приехал погостить.

— Почему он сидел на твоей койке? — вроде бы сбавил тон Полковник. — Ты соображаешь, как ты себя ведешь?

— В моей комнате только один стул и на нем сидела я. И я веду себя нормально. Мы оба ведем себя нормально.

— Я требую, что бы этот… внук или кто он там, не смел валяться на твоей койке.

— Хорошо, он будет сидеть на стуле.

Полковник, видать, что-то прикинул и потребовал, чтобы я немедленно купила второй стул, денег он даст. Надо же, я ожидала чего угодно, но только не этого. Неужели все? Я осторожно повернулась и собралась уходить. Как бы не так.

— Ксения! — А я-то было разлетелась.

— А что он такое делал?

— Шил. Он любит шить.

— Кхе, — изрек Полковник и пристально посмотрел на меня. Смотри не смотри, а это чистая правда. — Армия по нем плачет, вот что.

Я все гадала, успеют ли познакомиться Люша и Левчик, все-таки лето было не бесконечным, и даже попрыгунье-стрекозе пора было подумать о зимовке. Стрекоза и объявилась.

Ну что же. Это мне лето добавило лишних веснушек и ничего больше, а Люшке… Люшке оно прибавило всего — уверенности, взрослости, красоты. Да, вот именно, красоты. В первую секунду, увидев подругу, я просто потеряла дар речи. Вначале подумала: какой ужас, потом: как здорово! То есть я подумала все сразу, потому что Люшка заплела на голове, черт знает, сколько косичек и теперь смахивала на африканку. Вон и на длинной коричневой шее у неё висело что-то сильно напоминавшее тигриные клыки. Да-а, Люшка вернулась с удачной охоты…

Я не знала, что говорить и что делать-то? Прикинуться слепой… Но моя отвисшая челюсть и так уже все за меня сказала. А Люшка держалась как ни в чем не бывало, вроде она всегда так вот выглядела, двигалась, смотрела. Только когда она сказала: "Семён, у тебя есть что пожрать?", я наконец-то перевела дух. Слава богу, это была все-таки Люшка.

У меня всегда было "что пожрать", потому что Полковник держал меня в постоянной боевой готовности. "Щи да каша в доме должны быть всегда", это я уяснила четко.

— Ну че у тебя нового, рассказывай, — велела подруга, уминая котлеты с овощным рагу.

Я молчала. Я не просто молчала, я думала о том, что сейчас Люшка поест и уйдет. Совсем. Потому что ну зачем я ей нужна? Как, ну как я могла так бездарно провести лето?! Нужно было хоть что-то сделать, может быть покраситься в какой-нибудь… решительный цвет. А теперь вот попробуй сию секунду сообразить, что можно выдать интересного. Точнее, что можно придумать интересного, потому как со мной даже неинтересное отродясь не происходило.

Люшка смотрела на меня взглядом эксперта, проводящего бесчеловечный опыт. Я помыла тарелки, неровен час, появится Полковник и застукает нас на кухне. Для меня так и оставалось загадкой, как он поведет себя в этой ситуации, но узнавать ответ мне почему-то не хотелось.

— Пошли в комнату, — предложила я.

— Привет, Жора, ну у тебя и морда стала — бери циркуль и обводи!

Георг презрительно отвернулся, будто слышал это только вчера. Слава богу, новая Люша повела себя по-старому — вскарабкалась на кровать и развалилась с видом нагулявшейся кошки. И выдула свой фирменный пузырь. Я покосилась на босые Люшкины ноги, и здесь полный порядок — большой палец с облупленным лаком занят привычным делом. Я все еще таращилась на подругу, ревниво отыскивая старые приметы, когда придушенно пискнул дверной звонок. Ну вот, я еще не успела прийти в себя, а уже началась новая сцена: те же и Лёвчик.

Лёвчик, ясное дело, деловито протопал в светелку и остановился, неприятно удивленный — ну как же, его насест был занят, а на спецстуле он сидеть не любил. Сосед изумленно таращился на нахальную девицу и для пущей ясности протер очки.

— Лёвчик, это Люша. Люша, это Лёвчик.

Именно так, кажется, ведут себя нормальные воспитанные люди. Только эти двое, похоже, ничего про воспитанных людей не слышали и свирепо пялились друг на друга. Так, если сейчас появится еще и Полковник, то мне точно придется лезть в укрытие, чтобы уцелеть.

Как ни странно, первым пришел в себя Лёвчик. Он сделал шаг к ложу и, уставив на Люшку указательный палец, объявил:

— Тебе бы пошли шаговагы и тюгбан.

— Чё ты сказал? — Люшин тон был очень многообещающим, она стала подниматься, явно собираясь принять боевую стойку. А может быть врежет и без стойки, она умеет. Вот только схватки, то есть избиения Лёвчика мне и не хватало!