Барабаны Томбалку - [14]

— Ты, должно быть, хочешь пить, белый человек. Ты проделал долгий путь и не успел ни отдохнуть, ни освежиться, — сказал он. — Выпей вина!

Амальрик поделился вином с Лиссой. На противоположной стороне площади ржание лошадей, лязг оружия и крики раненых смешивались в дьявольский шум. Повысив голос, чтобы его расслышали, Амальрик сказал:

— Ваше Величество, вы совершенно не выказываете тревоги. Вы или очень храбрый человек, или… — Амальрик прикусил язык и не закончил фразу.

— Или очень глупый, ты хочешь сказать? — мелодично рассмеялся король.

— Нет. Я всего лишь трезво смотрю на вещи. Я слишком толст, чтобы обогнать быстроногого пешего воина, а тем более всадника. Значит, если я побегу, мои люди закричат, что все потеряно и бросятся бежать, а меня схватят преследователи. Тогда как если я останусь здесь, есть неплохой шанс, что… Ага, вот они!

На площади появилось еще некоторое количество чернокожих солдат. Они вступили в сражение. Конница афаки стала проигрывать. Лошади, пронзенные копьями, дико ржали и падали, придавливая всадников. Сильные черные руки стаскивали всадников с лошадей. Дротики выбивали их из седел. Вскоре хрипло затрубили трубы; оставшиеся в живых афаки развернули лошадей и галопом ускакали с площади. Шум постепенно затихал.

Настала тишина, если не считать стонов раненых, которые во множестве лежали на вымощенной плитами площади. Чернокожие женщины выбежали из боковых улиц искать своих мужей среди павших — унести их домой, если живы, или оплакать, если мертвы.

Сакумбе спокойно сидел на троне и пил вино, пока не появился Конан с окровавленным мечом в руке во главе отряда чернокожих офицеров. Они пересекли площадь и приблизились к тронному возвышению.

— Зехбе и большая часть его афаки бежали, — сказал Конан. — Мне пришлось расколоть пару черепов твоим ребятам, чтобы не дать им вырезать всех женщин и детей афаки. Они нам еще могут понадобиться как заложники.

— Отлично, — сказал Сакумбе. — Выпей вина.

— Хорошая идея, — сказал Конан и принялся пить большими глотками. Затем он перевел взгляд на пустой трон рядом с Сакумбе. Черный король проследил его взгляд и ухмыльнулся.

— Ну? — сказал Конан. — Так как? Пустишь меня сесть рядом?

Сакумбе хихикнул.

— Ты не изменился. Куешь железо, пока горячо.

Дальше король заговорил на языке, которого Амальрик не знал. Конан пробурчал что-то в ответ, и они продолжали обмениваться репликами на незнакомом языке. Аския взобрался по ступеням на тронное возвышение и присоединился к разговору. Он говорил неистово, бросая хмурые и подозрительные взгляды на Конана и Амальрика.

Наконец Сакумбе одним резким словом заставил колдуна замолчать и поднял свою тяжелую тушу с трона.

— Люди Томбалку! — воззвал он.

Все, кто был на площади, повернулись к трону. Сакумбе продолжал:

— Коварный предатель Зехбе бежал из города. Теперь один из двух тронов Томбалку пуст. Вы все знаете, какой могучий воин Конан. Вы согласны, чтобы он был вторым королем?

Наступила тишина. Потом раздалось несколько криков одобрения. Амальрик заметил, что кричали всадники тибу, которых Конан возглавлял лично. Крики слились в одобрительный рев. Сакумбе подтолкнул Конана к свободному трону. Толпа разразилась восторженным воплем. На площади, с которой уже унесли убитых и раненых, заново разожгли костры. Снова зазвучали барабаны. На этот раз барабанный бой знаменовал не начало войны, а празднество на всю ночь.

Через несколько часов, шатаясь от выпитого и усталости и поддерживая Лиссу, Амальрик брел по улицам Томбалку. Конан вел их к скромному дому, который он нашел для них. Прежде чем расстаться, Амальрик спросил Конана:

— О чем ты говорил с Сакумбе на незнакомом мне языке перед тем, как он возвел тебя на трон?

Глубоко в горле Конана заклокотал смех.

— Мы говорили на прибрежном диалекте, которого здесь не понимают. Сакумбе говорил мне, что мы с ним будем хорошими соправителями, если только я не буду забывать про цвет своей кожи.

— Что он этим хотел сказать?

— Что у меня ничего не выйдет, если я попытаюсь устроить заговор, чтобы лишить его власти, потому что чернокожие сейчас в большинстве, а они никогда не пойдут за белым королем.

— Почему?

— Думаю, потому, что их слишком часто убивали, грабили и захватывали в рабство банды белых из Стигии и Шема.

— А что говорил колдун, Аския? О чем он спорил с Сакумбе?

— Он предостерегал короля против нас. Он утверждал, что духи сказали ему, будто мы станем причиной бедствий и разрушения Томбалку. Но Сакумбе заткнул ему рот, сказав, что он отлично знает меня и верит мне больше, чем всяким лекарям. — Конан зевнул, как сонный лев. — Уложи-ка свою милашку в постель, не то она заснет стоя.

— А ты что?

— Я? Я возвращаюсь. Праздник только начался!

4

Месяц спустя Амальрик, покрытый потом и пылью, сидел на лошади и наблюдал, как мимо проходят его эскадроны в последнем мощном броске. Все утро, и много раз до этого, он муштровал их снова и снова, прививая им основы тактики цивилизованной кавалерии: «Вперед, шагом!», «Вперед, трусцой!», «Вперед, галопом!», «В атаку! Поворот!», «Отступать!», «Сомкнуться!», «Вперед, шагом!». И так далее, снова и снова.