Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе - [19]

– Да вы хоть знаете, товарищ Гурин, кому принадлежали штаны, на которых вы только что изволили висеть?! – вышел вслед за ним председатель. – Они принадлежали одному из основоположников научного коммунизма!

– Само собой, как же не понимать! Вот только не понятно, откуда их этот старикашка взял.

– Идите вниз, там сидят такие же невоздержанные товарищи, как и вы.

Артемий Иванович пожал плечами и последовал совету председателя. В прихожей у кухни он, постоял, покурил, и совсем было собрался пойти к невоздержанным товарищам, когда дверь с улицы открылась и в нее вошел пожилой по клубным меркам – лет двадцати пяти – длинношеий еврей со скуластым усталым лицом и невыразительными близко посаженными глазами.

– Гитля, забери у меня товар! – крикнул он, постучав кнутовищем в дверь кухни. – Ну, что вы тут встали! Помогите же!

Это относилось уже к Артемию Ивановичу. Они вышли в темный двор и приехавший снял с тележки большую коробку.

– Отнесите ее в столовую, – было сказано Владимирову, и говоривший повел своего запряженного в тележку пони вглубь двора, чтобы развернуться. Опасаясь нарваться еще на какую-нибудь работу, Артемий Иванович поспешил в столовую.

– Вот тут какой-то чудак всучил мне эту коробку, – сказал он, распахнув дверь ногою. – И все какую-то Гитлю звал.

В столовой русый бородач, предлагавший дать Артемию Ивановичу «понималовки», с чувством развозил мехами гармошки, а сидевший рядом с ним хохол подыгрывал на балалайке.

– Это мой муж, – забеспокоилась женщина. – Гельман, возьмите коробку и отнесите к нам наверх.

Женщина ушла, а тщедушный юноша, на коленях которого она только что сидела, с неохотой принял у Артемия Ивановича коробку и потащился с ней по лестнице наверх.

– А кем тут состоит ее муж? – спросил Владимиров у гармониста.

– Дымшиц-то? Он тут управляющий. Он тут всем кагалом заведует.

– Значит, он тут самый наиглавнейший?

– Куда уж главнее!

Артемий Иванович быстро покинул столовую и вернулся в прихожую у кухни.

– Я же велел тебе купить у Пакера винограду! – отчитывал Дымшиц жену. – Неужели так трудно сделать три шага до фруктовой лавки? Чем у нас занимается Гельман?!

– Тем, на что у тебя, Леви, не хватает времени.

– Хватает, не хватает! Ты ему скажи, что сейчас с конюшни вернусь и хваталки-то его поотрываю!

– Так вы, значит, и есть тот самый товарищ Дымшиц? – деликатно кашлянул Артемий Иванович. – Как же-с, как же-с, мы в Париже премного о вас наслышаны.

– В самом деле? – встрепенулся управляющий клубом. – Я тут ни при чем. Это наверняка какой-нибудь другой Дымшиц.

– Полно скромничать! Сам товарищ Лавров знает о вашей многотрудной и полезной деятельности.

– Да-да, разумеется, – закивал Дымшиц, искоса поглядывая на Владимирова. – А мы тут социализьм помаленечьку проповедуем прямо посреди рабочих Восточного Лондона.

– Ну, а бомбы-то рвете? – спросил тот.

– Ой! Что за бомбы?! С бомбами вам надо на кухню к товарищу Захарову, который на гармошке играет. Они с Семой Фридманом самые жуткие террористы во всем Лондоне.

– А сами вы бомбов, значит, не хотите?

– Бомбы – это не социализьм.

– Как это не социализм?!

– Потому что опасно. Я читал из газет, что в прошлом году местные детективы указали Особому отделу на двух ирландских динамитчиков, которые навещали своего казначея в одной больнице в Ламбете. И что с ними было? А то, что в феврале их посадили. А тот, который был казначей, такой Коган, который еще был Браун, тоже сюда ходил и вел разные разговоры, пока не попал в больницу.

– Ирландцы годны только на то, чтобы динамит готовить. Просто у них нет ни малейших понятий о конспирации. Но давайте взглянем на бомбы в социализме трезвым взором. Предположим, вы конспиративно изготавливаете бомбу. Что с ней делать дальше?

– Взрывать царя, наверное… тиранов истреблять?

– Не только! Бомбы, как, к примеру бриллианты или лягушки – солидное капитальное дело. Одной кислоты сотни пудов надо, чуть не на тыщу рублей! Да трубки всякие клистирные, ступки-пестики. Да еще этот… нетронь-глицерин. И все в аптеках покупать надо. Дело доходнейшее! Денег отвалят сколько хошь, а потом как ахнет все, – и шито-крыто. Так вам что, бомбов не надо?

– Нет, нам нужно освобождение от ярма. Но вы говорите, это доходное дело?

– Ага. Еще какое! Взорвал ее, а потом поди узнай, сколько ты чего туда наклал.

– А кто деньги давать будет?

– Я, конечно. И французские товарищи.

– Но товарищ Яков Шабсельс в своем недавнем докладе о новых методах Охранки и о действиях провокаторов во Франции сказал нам, что у французских товарищей денег никаких больше и нет!

– Нет денег?! А это что?! – Владимиров вынул из кармана всю пачку еще не потраченных банковских билетов и потряс ею перед носом изумленного Дымшица. – Больше верьте своему Шляпсису!

Управляющий клубом облизнул разом пересохшие губы. За всю свою жизнь в Лондоне он лишь один раз мельком видел золотой соверен, а что тогда говорить о банкнотах! И вся эта куча денег, все еще трясущаяся перед его носом, скоро исчезнет как дым в руках русского! Ведь он не знает ей настоящую цену, Дымшиц нутром почувствовал это. И если не Дымшиц, то кто-нибудь другой непременно приберет все деньги к своим рукам.