Барабаны Австралии (2095) - [3]

Проснувшись через некоторое время, Антон поднялся на ноги. Из ночи на него пахнуло горелым мясом. Один из бойцов противника был только ранен - его негромкие стоны доносились от фермы. Антон пересек лужайку, остановился у ручья и на несколько секунд включил прослушивание. Умирающий непрерывно повторял женское имя. Наверное, имя жены.

Опустившись на колени, Антон ополоснул лицо ледяной водой. Потом прошел по берегу до мостика и перебрался через ручей. Остановившись перед почти потухшим костром, он бросил беглый взгляд на тушку собаки и то, что осталось от людей. Потом приблизился к раненому. Это был белый, в чине капитана. Весь его правый бок превратился в сплошную рану, и между лохмотьями мундира виднелась обуглившаяся плоть. Кровь слегка запачкала изящный силуэт райской птицы, украшавшей левое плечо. Разбитые очки допотопной модели оставались на переносице. На лоб свисали гибкие электроды, запутавшиеся в пряди волос. С каждым выдохом он выплевывал кровавую пену на опущенный к губам микрофон рации.

– Зелье? - спросил Антон.

Не дожидаясь ответа, он достал из аптечки на поясе небольшую таблетку и осторожно протолкнул ее между губами раненого.

Потом он снова перебрался через ручей и двинулся на запад. У него не появилось желания подкрепиться собачатиной. И он верил в существование Оранжевой дивизии.

Он все еще не ощущал ни малейшей усталости. Подобного с ним до сих пор не было, если не считать первые дни после высадки. Конечно, тогда это состояние было вызвано химикатами, которые портативный мозг считал нужным закачивать в него, особенно в дни тяжелых боев, когда погибли все, с кем он познакомился во время плавания из Европы в Австралию.

Ночь пахла дымом и, как ни странно, грибами. С чего бы это в Австралии появился типично швейцарский запах?

Вскоре Антон достиг пересеченной местности, где ему то и дело встречались непроходимые барьеры из колючих зарослей или скальные уступы, которые приходилось обходить. Через час он наткнулся на груду боевых механизмов, сцепившихся в смертельной схватке. Невозможно было разобрать, были ли это наземные бронемашины, или воздушные аппараты. Антон остановился возле пирамиды металлических останков, на которых можно было разглядеть два немецких флага и тихоокеанскую райскую птицу. Сражение произошло не меньше недели назад, если судить по пленке ржавчины, покрывавшей броню в тех местах, куда попала кислота из разорвавшейся канистры. При этом не менее половины металла превратилось в субмолекулярный газ, но Антон вовремя заметил и легко рассеял его с помощью струи сжатого воздуха из ранца.

Еще через четверть часа ходьбы после надгробного памятника погибшим Антон увидел летающую платформу, по-видимому, сбитую миной-стрекозой.

Кабина для экипажа отделилась от фюзеляжа при падении и валялась немного в стороне. Антон осторожно приблизился к ней, держа огнемет наготове, но в кабине не оказалось ни убитых, ни раненых.

Он протиснулся внутрь и присел на место пилота перед погасшими экранами. Над приборной доской в самодельном зажиме была закреплена курительная трубка.

Антон уже не помнил, курил ли он хотя бы раз после высадки. Он медленно протянул руку, достал трубку и приказал мозгу проверить ее. Мозг ничего не ответил - очевидно, он не был рассчитан на подробный анализ.

В чашечке трубки оставалось немного табака. Откинувшись на спинку кресла, Антон воспользовался контрольным запалом огнемета и разжег трубку.

«Не доверяй, не доверяй!» - твердил у него в мозгу голос инструктора, так часто убаюкивавший его, пока их транспорт пересекал Индийский океан.

После первой же затяжки у него немного закружилась голова. Еще бы, ведь он столько дней почти ничего не ел.

Он затянулся еще раз и почувствовал странный привкус у дыма. Странный, но совсем не неприятный. Пожалуй, чуть сладковатый. И густой. Как будто… Да, он как будто глотнул ликера. Он нервно бросил трубку на панель приборов.

Обитатели Пацифиды были последовательными сторонниками традиционного образа жизни, как, впрочем, и некоторые европейцы. Многие солдаты, которых знал Антон, отказывались от ониротропных веществ и их дериватов. Встречались и адепты культа Святого Франсуа Занебесного, вернувшиеся к потреблению почти забытых растительных наркотиков.

Снова взяв трубку, Антон затянулся еще раз. Что там было, в этой трубке? Может быть, совсем не табак. Но, по крайней мере, эта химия позволяла избавиться от чувства голода.

К тому же, Антон Йодрелл был в нескольких днях пути от ближайшего контрольного пункта, далеко от всех командиров, и он знал, что ему уже не придется покинуть австралийский континент.

В трубке на самом дне чашечки оставалось еще несколько тлеющих крупинок, и он загасил их пальцем. Опустив трубку в один из многочисленных карманов комбинезона, он выбрался из кабины сбитой платформы.

Только после этого его пронзила мысль: куда могли подеваться пилот и стрелок?

Взошла Луна. Он очутился на дороге, покрытой щебенкой; напротив виднелась ограда из светлых кольев, за которой простиралось поле. Похоже, кукурузное.

Дорога привела его к строению, казавшемуся неповрежденным. Окна не были освещены, и он медленно двинулся вперед. Очевидно, это была большая ферма. Дорога огибала строение и исчезала между двумя столбами, на которых была укреплена металлическая конструкция с эмблемой, похожей на те, что когда-то украшали ворота американских ранчо. Сбоку от ворот ограда была повалена, словно прямо через нее во двор прорвался танк. Антон несколько секунд рассматривал смятый и скрученный металл, который, похоже, подвергся обработке крупнокалиберным огнеметом. Но других следов сражения возле фермы он не заметил.