Бансу - [18]
Несмотря на досадную задержку, все начиналось вроде бы удачно: бывший нью-йоркский адвокат лежал на спальнике и, пока в другой палатке пилоты дымили сигаретами и шлепали игральными картами, разводя азартного эскулапа на последние доллары, без конца проигрывал варианты дальнейших действий. Он потрудился встать лишь тогда, когда, как ему показалось, над палатками что-то прострекотало. Бессел заглянул к парням — те, занятые покером, не слышали звука мотора, а Корт его успокоил:
— Вряд ли кто-нибудь рискнет бродить по небу в такую погоду!
Смит вернулся на место.
Время от времени заглядывал к нему неугомонный Ридли:
— Вроде дождь заканчивается! Может, отправимся?
Бессел в ответ поворачивался на другой бок.
— Босс! — не унимался тот.
— Вам не терпится переломать себе кости, Ридли?
Ветер здорово постарался: утром тумана и мороси как не бывало, и напившиеся горячего кофе янки были готовы к выходу. Трипп оказался отличным поваром, полностью оправдавшим присутствие на борту «груммана» вместительной сковороды — яичница с беконом от дока еще больше подняла настроение. Бессел выкурил сигарету. Затем, повесив на плечо надежный охотничий карабин, убойность которого гарантированно валила с лап самого тяжеловесного гризли, проверил каждого подчиненного, обойдя его спереди и сзади, подергав за рюкзак, убедившись в правильности прилегания накинутой на шляпу противомоскитной сетки — она не должна соприкасаться с шеей — и не поленившись обратить внимание на шнуровку ботинок.
— Чаще смотреть под ноги. Ридли, вы — замыкающий.
XIV
Климат Аляски непредсказуем: летом в континентальной части дожди почти мгновенно сменяются зноем — вот почему, в отличие от запыхавшегося доктора и несколько скисшего Ридли, Смита, хорошо знавшего эту особенность, нисколько не удивила нахлынувшая жара, которая внесла свои коррективы. Несмотря на то что собаку съевший на спортивных соревнованиях Бессел рекомендовал спутникам во время подъема ограничиться полосканием рта, Трипп и второй пилот не выдержали: в итоге тот и другой обливались потом. Первым взмолился эскулап, и Смит вынужден был объявить привал. За выбором места дела не стало. Ручей, вдоль которого они пробирались, с трудом нащупывал себе путь между камнями и поваленными деревьями, образовывая запруды: мелкое песчаное дно одной такой заводи служило эталоном прозрачности — на покачивающихся водорослях просматривались даже самые маленькие пузырьки.
Фляги были тотчас наполнены; танталова жажда Ридли и Триппа ненадолго утолена; разогнавшее мошкару солнце пробивало даже ветви орешника, послужившего доктору недолгим укрытием. С невольным стоном он вытянул ноги.
— Не расслабляйтесь, Джон, — предупредил его сделавший несколько выверенных глотков лейтенант, — нам еще топать и топать.
Доктор только махнул рукой в ответ.
Внимание Бессела привлекли две мухоловки. Крошечные птицы, выпорхнув откуда-то из ольховых кущей, не обращая внимания на людей, затеяли поединок, трепыхаясь над заводью и наскакивая друг на друга. В конце концов одна прогнала другую и, победно крича, полетела следом.
— И эти что-то не поделили! — со вздохом прокомментировал свару второй пилот. — Что уж говорить о нас с япошатами!
— Дерутся все, — подтвердил Смит. — А выигрывает чаще всего тот, кто знает истину.
— Что есть истина? — вспомнил Ридли слова Пилата.
— Вы только что ее узрели. Жизнь есть постоянная и неостановимая драка.
— И легко вам жить с такой истиной? — поинтересовался парень.
— Жить с истиной никогда не бывает легко, — ответил Смит.
Он засек время отдыха: пятнадцать минут, не больше. Он позволил себе присесть на валун. Дыхание эскулапа наконец-то восстановилось.
— Все в порядке, док?
— Дайте еще полчаса или застрелите меня, — ответствовал тот.
— Звучит не очень оптимистично.
— Зато честно. Ненавижу горы, — признался врач, — все время приходится карабкаться куда-то вверх. То ли дело равнина…
— Судя по всему, вы не особо стремитесь к жизненному успеху, — засмеялся Бессел.
— Вы угадали. Вершина моих мечтаний — главврач окружного госпиталя. Штат не важен.
— И только?
— Как говаривал Цицерон: каждому — свое. А теперь ответный хук: судя по всему, вы не собираетесь засиживаться на лейтенантской должности…
— Вершина моих мечтаний — более-менее сносное ранчо в Аризоне, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил Неторопливый Бесси. — Но боюсь, она недосягаема, по крайней мере, в ближайшие тридцать-сорок лет…
Второй пилот с ребячьим интересом наблюдал за переливами подводного течения и неспешной жизнью водорослей. Внезапно он нагнулся и опустил руки в воду.
— Чем вы там заняты, Ридли? — поинтересовался Бессел.
— Камешками, босс, — с готовностью откликнулся тот, показывая лейтенанту и доку отшлифованный ручьем круглый блестящий голыш.
— Точь-в-точь наши политики. Не на чем взгляд остановить, — бормотал доктор. — На кого ни обрати внимание — скользкая галька. Вы так не считаете? — обернулся за поддержкой к начальнику.
— Я не особо интересуюсь политикой, — отвечал Бессел. — Меня притягивают совершенно иные вещи…
Ридли пристально разглядывал успокоившийся на стерильно прозрачном дне базальтовый осколок.
Вторая мировая война. Потери в танковых дивизиях с обеих сторон исчисляются десятками подбитых машин и сотнями погибших солдат. Однако у «Белого тигра», немецкого танка, порожденного самим Адом, и Ваньки Смерти, чудом выжившего русского танкиста с уникальным даром, своя битва. Свое сражение. Свой поединок.Данная повесть послужила основой для сценария фильма Карена Шахназарова «Белый тигр» (2012 г.).
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
Илья Бояшов – писатель с двойным дном. Он умеет рассказать историю так, что судьба его героя, описанная как частный случай, оборачивается в сознании читателя неким обобщающим провиденциальным сюжетом. Именно это качество вкупе с художественным мастерством позволило в свое время Бояшову взлететь на литературный Олимп и занять то место в современной русской словесности, которое по праву на сегодняшний момент за ним закреплено.Новая повесть Ильи Бояшова «Кокон» – история человека, ощутившего в себе присутствие души, как болезнь, и не жалеющего сил и средств на то, чтобы излечиться от недуга, избавиться от назойливого жильца.
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Новый роман Ильи Бояшова, лауреата литературной премии «Национальный бестселлер» и финалиста премии «Большая книга», подводит читателя к парадоксальной мысли: рай, дабы оставаться раем, требует от садовника ежедневного адского труда. Годы и годы уходят у заложника парадиза на возделывание чуда, насладиться которым у него не остается сил. Оправдывает ли Эдем своим цветением и птичьим хором тяжкие усилия садовника? Получит ли каторжный труд воздаяние? У автора на этот счет нет никаких иллюзий, и рассказывает он свою необычайную историю так, что читателю нет оснований ему не верить.
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.