Банной горы хозяин - [22]

Иван Анатольевич Могутов появился в Демидовске в ноябре две тысячи пятого. Приобрел дачный домик на берегу Камы, запасся дровами, познакомился с нужными людьми. Всю зиму перевозил вещи, обустраивал дом и участок, знакомился с соседями, оформлял бумаги. С первой же мартовской оттепели начал врачебную практику – был он, по отзывам клиентов, прекрасным массажистом и мануальщиком, а кроме того, составлял совершенно изумительные по вкусу и воздействию травяные настойки. К осени у Ивана Анатольевича сложился круг постоянных клиентов, позволивший прикупить подержанную «Ниву». За следующую зиму Могутов объехал на ней практически всю область, заглядывая в каждый закуток, имевший хоть какое-то историческое значение. К весне две тысячи седьмого Могутова уже хорошо знали как в городе, так и по области – любой повстречавший этого коренастого, улыбающегося в бороду пятидесятилетнего мужчину сразу же проникался к нему иррациональной симпатией. Собственно, по этой симпатии Лаврентий и выделил Могутова из доброй сотни народных целителей, прошедших первые этапы проверки на предмет скрытой магии. Встретившись с Могутовым в декабре две тысячи седьмого, Лаврентий сразу же почувствовал то, что Карлос Кастанеда называл «личной силой». При всей внешней открытости и искреннем добродушии Могутов вызвал у Лаврентия Георгиевича отчетливое ощущение некоторой важной миссии, стоявшей за всеми его словами и поступками. Однако два разнотипных детектора магии, под расписку выданные Лаврентию Валентином, не обнаружили никаких отличий Могутова от обыкновенных землян.

В марте две тысячи восьмого, обсуждая с Валентином нулевые итоги двухлетней охоты на колдунов (а помимо Могутова, отдел паранормальных явлений выявил и проверил около двух тысяч потенциальных кандидатов, добравшись даже до знаменитого Каласа Свибы), Лаврентий впервые высказал предположение, что на Земле существуют различные виды магии. Одна – которая в детекторах, и другая – которая в этих чертовых экстрасенсах. Ведь детекторы, по тщательно продуманной Валентином легенде, достались ему от Нострадамуса – а кто сказал, что Нострадамус вообще землянин?!

В ответ Валентин честно признался, что понимает в магии еще меньше, чем в дифференциальной геометрии, и предложил Визе развить тему. Лаврентий Георгиевич принял вызов, и в ходе последующего мозгового штурма – а штурмовать мозги Валентин любил ничуть не меньше, чем летать на сверхзвуке над ночными окрестностями Демидовска, – выработал принципиально новую для Валентина теорию магии.

Вы, конечно, понимаете, сказал Лаврентий Валентину, что наш Нострадамус – существо совершенно уникальное? Он применяет магию когда и где захочет, без каких-либо предварительных ритуалов и малейших признаков усталости. Подозреваю, что он мог бы при желании загипнотизировать всех жителей Демидовска! А вот экстрасенсы, с которыми я привык иметь дело – и не надо на меня так смотреть, до нашей встречи я две книги о российских адептах написал, причем о настоящих, а не о всяких там «колдунах России», – те иной раз по три недели в нужное состояние войти не могут. Каждое магическое действие особого настроя требует, да еще не во всяком месте совершается. Чудовищная разница, если честно; так откуда же она берется?

Возьмем того же Могутова. По моим ощущениям – адепт совершенно невероятной мощи. А наши детекторы – Визе подбросил на ладони связку ключей с янтарным брелком – молчат, как партизаны. Почему? Да потому, что Нострадамус эти детекторы под себя делал! Потому, что у Нострадамуса энергетика – понятно, о какой энергетике говорю? – ого-го, а у обычных людей, даже у таких продвинутых, как Могутов, – хрен да маленько. Там, где Нострадамусу достаточно бровью пошевелить, Могутову небось приходится полчаса поклоны отбивать или с деревьями разговаривать. И что самое интересное, как только у наших адептов энергия появляется – удержать ее они уже не могут! Начал заклинание – хоть потолок пусть обвалится, а заканчивать надо. Иначе вся собранная Сила против самого колдуна обратится, такое правило. Так вот, нашими детекторами земного колдуна можно поймать, только когда он колдует, и никак иначе!

Ну так лови их, когда колдуют, резонно заметил Валентин. В чем проблема?

В том, ответил Лаврентий, что я только сейчас это понял. Я два года искал колдунов, а нужно было искать колдовство. Теперь все будет иначе.

– Могутов позвонил мне в понедельник, около часа дня, – начал рассказывать Визе. – Сказал, что хочет еще раз взглянуть на вещицу. Дескать, созрели нужные травы. Летом он уже осматривал череп, но вернул обратно, качая головой. Сказал, что ничего не может разглядеть, что нужен какой-то другой глаз. Теперь, как я понял, этот глаз появился.

Хрустальный череп, улыбнулся Валентин. Все-таки сработало!

Он провел ладонью над столом, блокируя интерфейс, и вышел в коридор. Персональный гравилет Иванова, замаскированный под старый автомобиль, хранился в самом обыкновенном сборном ангаре, рядом с доброй дюжиной других экспериментальных машин, созданных причудливой фантазией демидовских дизайнеров. Снова глотнув бодрящего осеннего воздуха, Валентин пересек усыпанную листьями лужайку и вскинул руку, приветствуя автоматическую дверь. Та послушно открылась, наружу выплеснулся яркий белый свет – освещенность в ангаре поддерживалась на уровне самого солнечного демидовского полдня, – и с легким жужжанием автопогрузчик выкатил прямо к ногам Валентина изрядно забрызганный грязью «рено-логан».