Банкротство мнимых ценностей - [68]

– Да не буду я никому говорить, чего я, идиот, что ли? – отмахнулся Максим, а про себя подумал: «Бежать, бежать! Во что бы то ни стало».

В ту же ночь, когда Максим пошел в туалет, с соседней кровати бесшумно кто-то поднялся и направился вслед за ним. Он уже выходил из кабинки, когда столкнулся лицом к лицу с Парамоном. Тот толкнул его в грудь так, что Максим ударился о дверь и, поскользнувшись, упал. Парамон наклонился к нему, Максим почувствовал зловонное дыхание у своего лица и услышал горячий шепот:

– Ну что, будем дружить по-хорошему?

– Да пошел ты, – Максим выдохнул в лицо противнику, изловчился и, ударив его в пах, перекатился из-под него и убежал.

Он знал, что расправы ему не избежать. И также понимал, что не сдастся ни за что. Лучше уж умереть. Тем более сейчас эта перспектива не казалась ему такой уж пугающей. Теперь он ждал. Несмотря на свой возраст, он обладал удивительным, почти звериным чутьем, которое не раз выручало его потом. Но это чутье он обнаружил у себя именно тогда.

На завтраке Парамон, проходя мимо его стола с подносом, оглядел его оценивающе и сказал громко:

– Ну, готовься, пацаненок, сегодня твоя лучшая ночь. Это даже хорошо, что ты такой смелый, – и мерзко заржал. Множество глаз тут же обратились на Максима – кто со злорадством, кто с ненавистью, кто даже с сочувствием, но в основном с любопытством. Все предвкушали развлечение. Это слышали и воспитатели, но никто не отреагировал, своих забот полно. Тут было принято, что воспитанники сами разбираются между собой, по своим неписаным законам. Даже если бы кто-нибудь и вмешался, вряд ли бы это помогло Максиму, который заметил, что Парамон никогда не ходит один, все время со своей свитой. Значит, трус, – сказал себе Макс. На этом он и решил сыграть.

В ту ночь спать он даже не собирался, лег в одежде и укрылся одеялом. Но все же почти уснул, когда к нему стали подходить. В последний момент он услышал легкий шорох, и тут весь сон как рукой сняло. За секунду до того, как чьи-то руки сжались у его горла, он успел откатиться в сторону и соскочить с кровати. Парамон за ним, но Максим ударил прямо перед собой украденной из подсобки острой отверткой и попал. Тот глухо вскрикнул, из раны начала хлестать кровь.

– Сука, подойдешь – убью! – прошипел Максим.

В этот момент его окружили остальные парни, которые в растерянности оглядывались на своего предводителя. Максим поднес отвертку к шее и проговорил:

– Только подойдите, полосну по горлу.

Парамон, зло сплюнув и придерживая рану, сказал:

– Ну ладно, отвалите от него пока. – И, зловеще глядя ему прямо в глаза, добавил: – Это ты зря. Ох, как зря…

Они схватили его через неделю. Дождались, когда Мегера куда-то уехала и весь детдом расслабился в ее отсутствие.

Когда Макс спал, трое взрослых парней скрутили ему руки за спину, согнули в три погибели и запихнули в прикроватную тумбочку. Обмотали ее электрическим проводом, подняли на крышу, раскачали и сбросили с высоты третьего этажа.

Парамон сказал тогда:

– Ну, ты у меня сейчас будешь лететь, пищать и какать!

В тот момент, когда Максим осознал, что происходит, он уже ничего не мог поделать. Самой страшной была первая секунда падения, невесомость, ужасающе длинный полет и адская невыносимая боль, когда тумбочка достигла земли. Хлипкое ДСП раскололось вдребезги. Мальчику казалось сначала, что он умирает, и он не хотел открывать глаза, чтобы не увидеть свои мозги на асфальте. Потом он потерял сознание. Он не видел, как подбежали люди, как его, окровавленного, понесли на носилках. Что было в следующие несколько недель, он потом не помнил. Только знал, что каким-то чудом не сломал ни косточки. Синяки скоро прошли, но душа навсегда осталась искалеченной. Когда другому пацану таким же образом сломали и душу, и позвоночник, он наблюдал за этим холодным взглядом. Самого Максима после того случая больше не трогали. Но не потому, что признали за ним силу и стали уважать – подобное происходит только в кино. Просто Максим Бирюков понял: с волками жить – по-волчьи выть. Хочешь остаться цел – становись таким, как все. И он стал. Во всем, вплоть до интимных пристрастий.

Не всех мальчишек в детдоме опускали, были и такие, которые соглашались на близость добровольно. С одним из них Макс и попробовал первый раз. И ему понравилось. Гораздо больше, чем с девчонками, – возможностей сравнить оказалось предостаточно. С партнером своего пола были гораздо более острые ощущения, и физически, и психологически. Девочки, даже если их брали силой, все равно как-то ухитрялись если не оставаться хозяйками положения, то, по крайней мере, сохранять достоинство. А парни подчинялись полностью, и это чувство безмерной власти над ними опьяняло.

После детдома Макс попал в училище, затем в армию. Вернувшись, понял, что гнуть спину на заводе не собирается. Подался в дальнобойщики, как когда-то отец, навидался всякого: и бандиты смертным боем били, и в аварии попадал, и юлой на гололеде крутился, однажды чуть не ушел под лед вместе с машиной и грузом.

Постоянных связей он не заводил, но секс имел регулярный, преимущественно с противоположным полом. Так уж получалось, что среди «плечевых», ищущих на дороге приключений с такими, как он, водителями, были только женщины.