Банкирша - [20]

Я приветливо ответила на ее улыбку и уточнила:

— Скорее всего бывшая.

В безупречном русском блондинки проскальзывали едва заметные звуки, выдававшие ее прибалтийское происхождение.

— Разве вы не из России? — спросила она.

— Разве вы не из Латвии? — спросила я.

— Да. Правда. — Казалось, женщина растерялась.

— Вы ведь латышка?

— Конечно, — все еще растерянно согласилась женщина и словно вдруг нашлась, обрадованно заявив:

— Но ведь мы все недавно были советскими.

Верно?

— Верно.

(Как и то, что мало кто из латышей любит об этом вспоминать. И уж совсем не в привычках латышей признавать за границей русских за соотечественников. Забавная бабенка.).

Мое настроение уже не было благодушным. Дама же, не снимая с лица улыбку, предложила:

— Тогда, может быть, познакомимся? Я Лайма Кауниньше.

Я назвала себя, и мы церемонно коснулись пальцев друг друга. Пальцы Лаймы оказались мягкими, холодными, влажными. Они заметно подрагивали, и ей пришлось снова вцепиться в ручки сумки. Дама явно нервничала. Хотя старалась этого не показывать.

Мне не хотелось начинать разговор. Я сидела, молчала и смотрела в розовое лицо визави благожелательно и сонно. Лайма поерзала. Ее отлично сшитая юбка задралась, оголяя тяжеловатые бедра, но она не обратила на это внимания. Женщина глубоко вздохнула и заговорила с душераздирающей искренностью. А ее пальцы терзали многострадальную сумку.

— Все так непросто, так непросто! Появились деньги. Решила заняться своим лицом. Пора. Мне ведь уже двадцать пять. — «Да? Ну-ну…» — А здесь запись на годы вперед. В другую клинику я не хочу. Эти люди мне отказали. У меня здесь, в Женеве, живет знакомая. Я ее просила. Она нашла возможность устроить мне консультацию. И вот я приехала. Хожу, хожу, а врача с такой фамилией никто не знает. Представляете?

Она говорила вроде бы взволнованно, но ее речь была связной и гладкой. Из нее почти исчез акцент.

Почему? Она что, репетировала? Занятно.

— Представляете? — настойчиво повторила Лайма, отрывая меня от мыслей.

— Да, — кивнула я сочувственно и предположила, чтобы просто что-нибудь сказать:

— Может быть, вы перепутали фамилию врача или не правильно ее произносите?

Моя реплика оказалась удачной. Лайма буквально просияла.

— Вы думаете? Ну конечно, такое вполне возможно. Знакомая диктовала мне фамилию по телефону, я могла не расслышать, — обрадованно протараторила она и умоляюще сложила ладони у пышной груди. — Елена, золотко, не могли бы вы проводить меня к телефону? Умоляю. — Она просительно улыбнулась и шутливо добавила:

— Помогите бывшей соотечественнице.

— Ну что ж… — Я встала.

Я оставила Лайму у телефона-автомата и успела сделать всего несколько шагов, когда она, запыхавшись, догнала меня.

— У подруги никто не отвечает, — сокрушенно сказала приставала и посмотрела на меня жалобно, как сиротка.

Можно было, конечно, ее отогнать и посмотреть, что будет дальше, но я не садистка, и мучить людей мне не нравится. К тому же было ясно, что я Лайме нужна позарез (зачем?), и было лень сопротивляться неизбежному.

В результате всех этих размышлений я бодро предложила:

— А что, если я угощу вас кофе? У меня есть около часа свободного времени, мы скоротаем его вдвоем, а там, глядишь, и ваша подруга объявится.

Честное слово, она только что не плакала от счастья. Ее ярко-голубые, как у фарфоровой куклы, глаза (сравнение, конечно, заезженное, но в данном случае лучше не скажешь) сияли любовью, когда она трясла обе мои руки своими цепкими пальцами.

Мы прошли в мои апартаменты и, заказав кофе, устроились на балконе. Лайма завистливо оглядывалась вокруг.

— У вас удобное помещение. Дорого?

— Понятия не имею. — Я равнодушно пожала плечами.

— Как это? — не поверила Лайма. А кто бы поверил?

— Очень просто. Это компенсация.

— Компенсация? От кого? И за что?

— От мужа. За причиненный урон.

— Простите, я не понимаю. Конечно, это невежливо — расспрашивать вас, но вы заинтриговали меня.

— Все очень просто. Мой муж расплачивается за совершенное.

Я вздохнула, помолчала, взглянула в полные жадного любопытства глаза, снова вздохнула и печально проговорила:

— Я застала его с другой женщиной.

— В постели?! — подалась вперед Лайма. В уголках ее приоткрытого рта появились капельки слюны.

Я от негодования предельно выпрямилась на стуле и поджала губки.

— Еще чего! Он бы не посмел. Но он обнимал девушку за талию. — Я снова вздохнула, опечалясь. — Представляете? Молодую девушку. Она на четверть века моложе меня.

Лайма с сомнением взглянула на мое лицо.

— Что вы смотрите?

Меня обидело ее недоверие. Я вообще очень чувствительна, к тому же говорила правду. Оказывается, эта история сильно меня задела, и я с удовольствием облегчила душу, произнеся все вслух.

— Что вы смотрите? Я заканчиваю курс омолаживания и вообще имела в виду свой паспортный возраст.

Лайма опомнилась и принялась всячески выражать сочувствие. Потом вернулась к тому, что ее действительно интересовало. Она обвела рукой вокруг:

— Ваш муж может себе это позволить?

— Может! — отрезала я, давая понять, что дальнейшие вопросы нежелательны. Но моя гостья этого понять не захотела.

— Он богат? О, какая вы счастливица! А чем он занимается?