Банька по-белому. Взрослые вопросы о лихих 1990 - [47]

Исследователи констатируют: «Семья перестала быть базовой ячейкой общества. Вадим Байков от имени мужчин, ушедших в предпринимательство и шоу — бизнес, заявляет: «У меня нет жены — кто за это осудит? // У меня нет жены и, наверно, не будет». Но это не декларация независимости холостяка, а самооправдание разведенного мужчины: «А жена — что жена? Место жительства дочки». А гимном матери — одиночки становится «Колыбельная» Тани Булановой: «Не зови ты мишку папой, // Не тяни его за лапу. // Это мой, видно, грех: // Папы есть не у всех». А Ирина Аллегрова представляет другую сторону в этой борьбе: «Если спросят меня — где взяла // Я такого мальчишку сладкого, // Я отвечу, что угнала, // Как чужую машину «девятку» я».

Не то чтобы в начале 1990–х все стали срочно разводиться — просто через эту тему оказалось удобно транслировать феерические изменения в статусе, состоятельности, месте жительства, которые многих так возбуждают. В 1993–м Наталья Ветлицкая делает трагедию не столько из предстоящего расставания, сколько из раздела имущества: «И больше не звони и меня не зови, // Я забуду про все, что ты говорил, // Я верну тебе все, что ты подарил». Для женщины развод пока еще означает почти полное лишение собственности, которая принадлежит мужу: брачные договоры войдут в моду лишь в середине 2000–х.

1995 год

Первая чеченская война

Что случилось? В декабре 1994 г. российские войска начали военную операцию с целью взять под контроль территорию Чечни, на которой в 1991 г. была провозглашена Чеченская Республика Ичкерия. Министр обороны Павел Грачев заявлял о способности справиться полком десантников за два часа, но к середине 1995 г. федеральная группировка войск в Чечне насчитывала 70 тыс. штыков — а победить так и не удалось. Москва получила полномасштабную войну с невиданными после Второй мировой потерями: за полтора года даже по официальным данным — 5732 убитых и 17 892 раненых солдат и офицеров. А по подсчетам «Солдатских матерей», вышло более 14 тыс. погибших и пропавших без вести. В Афганистане потеряли 15 тыс. человек за 10 лет, хотя там «вражеская» территория была в 35 раз больше, а население — в 25 раз.

В «первой Чечне» практически все было странным: предыстория, важнейшие решения, отношения между противоборствующими сторонами. Хотя гражданской эту войну считать нельзя из — за локализации, в обществе впервые не было ощущения, что «наши» воюют с «ненашими». Люди только привыкали к мысли, что война может быть чудовищным видом бизнеса, где все так странно именно потому, что каждый сражается сам за себя. Россия вошла в Чечню с советскими представлениями о товариществе, самопожертвовании и патриотизме. Нельзя сказать, что «на выходе» товарищества и патриотизма совсем не стало. Но страна, где генерал — афганец Лев Рохлин отказался от звания Героя России за взятие Грозного (сказал, что «война в Чечне — не слава России, а ее беда»), необратимо отличается от страны, где гвардейцы Героя России Рамзана Кадырова то и дело обвиняются в похищениях людей и содержании тайных тюрем. Какие — то из уроков этой трансформации усвоены, но некоторые, кажется, не будут приняты никогда.

К моменту ввода войск Чечня действительно де — факто отделилась от России? Там давно не действовали российские законы и органы власти. В июне 1991 г. в Грозном Общенациональный конгресс чеченского народа избрал Исполнительный комитет во главе с председателем Джохаром Дудаевым — единственным генералом — чеченцем в советской армии. Как Борис Ельцин тогда выстраивал параллельные союзным органы власти РСФСР, так и Дудаев строил альтернативу Чечено — Ингушской АССР на лозунгах независимости и национализма. Для чеченского народа, пережившего в 1940-е гг. депортацию в Среднюю Азию, это были глубоко желанные призывы. 4 сентября 1991 г. сепаратисты захватили грозненский телецентр и Дом радио, а Дудаев объявил о роспуске республиканских союзных структур и обвинил Россию в «колониальной» политике. Более 40 депутатов Верховного Совета АССР были избиты, а мэра Грозного Виталия Куценко выбросили из окна — он разбился насмерть.

На Северо — Кавказской железной дороге поезда грабили, словно бакинские караваны в XVIII веке. По статистике за один только 1993 г. в Чечне таким образом разгрузили 4 тыс. вагонов на сумму 11,5 млрд рублей, погибло 26 железнодорожников. Посредством фальшивых авизо (в основном из чеченских банков) обналичено в десятки раз больше — более 4 трлн рублей. Дудаев прекратил платить налоги в федеральный бюджет и запретил сотрудникам российских спецслужб въезд в республику. На этом фоне процветали захват заложников и работорговля — людей воровали по всему югу страны.

По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., в 400–тысячном Грозном проживало 210 тыс. русских. Четыре года спустя спасшийся из Чечни беженец рассказывал журналистам: «Еще в 1990 г. в почтовых ящиках появились первые «письма счастья» — анонимные угрозы с требованием убираться по — хорошему. В 1991–м стали среди бела дня исчезать русские девчонки. Потом на улицах стали избивать русских парней, затем их стали убивать. В 1992–м начали выгонять из квартир тех, кто побогаче. Потом добрались до середняков. В 1993–м жить было уже невыносимо. Единственное, что нас еще держало, — мы надеялись продать квартиру. Но даже за бесценок покупать ее никто не хотел. На стенах домов тогда самой популярной была надпись: «Не покупайте квартиры у Маши, все равно будут наши». Выгоняли не только славян: популярный лозунг был «Русские — в Рязань, ингуши — в Назрань, армяне — в Еревань!». В 1999 г. Министерство по делам национальностей РФ сообщит, что в Чечне с 1991 по 1999 г. было убито более 21 тыс. русских (не считая погибших в ходе военных действий). В 2002 г. президент Владимир Путин объявит, что в «результате этнических чисток в Чечне погибло до 30 тыс. человек, а возможно, и больше».