Банк - [27]

— Теперь я совсем запуталась — человек плох, зол, но его можно полюбить?

— Конечно, почему нет? Если он не дает разрастаться всему тому мерзкому, что уже заложено в него природой, если не стучит себя кулаками в грудь и не кричит, что он венец вселенной, если он не одержим гордыней и снобизмом по этому поводу, не возвеличивает на самом деле весьма ограниченные возможности своего разума, то его вполне можно полюбить, тем более что в любви нуждается прежде всего любящий, а уж потом любимый, без любви его съест ненависть, изгрызет изнутри. Любовь и вера — только это и может поддерживать то хорошее, что, пусть и в небольшом количестве, все-таки есть в человеке. Умение любить, умение радоваться только и могут помочь не отдаться своей природе, не подчиниться жестоким животным импульсам полностью. А иначе в нашем злом, жестоком мире не выстоять. Люби кого-то, радуйся тому, что у тебя есть, и ты не испытаешь сердечных болей и не проведешь бессонных ночей в думах о том, где и каким образом приобрести излишнее. Если твоя судьба сочтет, что тебе это излишнее необходимо и ты его достоин, она сама тебе его дарует.

— Резюме: живи как живется, люби и радуйся?

— Совершенно верно.

— Хорошо. Мне нужно переварить все сказанное тобой, а потом мы об этом еще поговорим. А пока, значит, тост за любовь?

— За любовь.

Выпили. Влад уже был рад, что она сама закрыла обсуждаемую тему — можно и поесть теперь. Да, карп, конечно, готовится здесь на славу. Прекрасна русская кухня! Взять хотя бы в «Амбассадоре» на Фонтанке рубленую куриную печень — подается в виде эдакой цилиндрической фасочки, в центре которой — жареные грибы, а по краям блюда — четыре небольших блинчика. Маленькой ложечкой кладешь печень и грибы на такой блин, с помощью вилки заворачиваешь его в трубочку, рюмку водки — хлоп! — и этой трубочкой закусил. Прожуешь и подумаешь: и вправду есть в жизни смысл. Для сравнения: в «Афродите», ресторане на Невском, оцененном критиком газеты «Коммерсант» Дарьей Цивиной в пять звезд, Владу довелось отведать язык то ли рыбы лу-лу, то ли просто морской, — экзотическое блюдо стоимостью в тридцать долларов. В меню читалось красиво, когда же принесли, оказалось — белая тоненькая полоска чего-то без соуса и гарнира, по вкусу напоминающая отечественную жевательную резинку, на рубеже семидесятых — восьмидесятых годов производимую в городе Армавире. В «Свири», находящемся в отделе «Палас» и получившем от той же госпожи те же пять звезд, он впервые узнал вкус лобстера, уже долларов за пятьдесят; когда разделывал его, думал о том, что в «Санкт-Петербурге» на эту сумму можно съесть три порции пельменей, да еще рюмкой водки запить, а так — ни желудку, ни сердцу. А китайская лапша, папоротник и жирные кусочки свинины в тесте в многочисленных «Драконах», раскинувшихся по всему Питеру, а мексиканские фахитос и прочая острая дребедень в «Ля-Кукараче», не говоря уже об итальянской пицце и американских гамбу… Все-все-все, тьфу! К русской кухне можно добавить разве что еще всякие грузинские сациви-харчо-хинкали-хачапури под «Цинандали», некоторые блюда с трудно выговариваемыми названиями в индийском «Тандуре» да пару-тройку французских кулинарных произведений, хотя Анатоль Франс свою кухню, будучи истинным патриотом, именовал не иначе как «самой изысканной».

Горячее поглощалось быстро. Задержав проходившего мимо официанта и предварительно посовещавшись со спутницей, Влад заказал два чая.

— Вот в чём — жизнь, — подцепив вилкой достаточно большой кусок рыбы, сказал он, — а не в борьбе за прекращение ядерных испытаний. Еще чуть-чуть здравого смысла и толику везения — и что мне все богатства мира?

— Для тебя счастье, — отреагировала на это замечание Жанна, — в любви и домашнем уюте. Ну а если для человека счастье в славе, в богатстве, во власти, он же не может его реализовать, сидя дома и с довольной улыбкой поливая цветок в горшке на подоконнике?

— Меньше бы людей находило счастье в перечисленных тобою вещах, меньше было бы Лениных-Сталиных-Гитлеров. Я не за то, чтобы люди не пытались чего-то добиться, как им кажется, для них необходимого. Если ты хочешь богатства большего, чем имеешь, и пытаешься достигнуть его способами, тебе доступными, то подумай, стоит ли тебе, например, продать свою квартиру, а полученные за нее деньги вложить в какой-либо перспективный, на твой взгляд, бизнес, с тем чтобы они через год удвоились, и в результате через указанное время остаться ни с чем ввиду его развала; или же решить, что вот, твоя квартира, тот уют, который тобой в ней создан, и есть твое богатство?

— Мы долго говорим о вещах слишком серьезных. — Она кивком головы поблагодарила официанта за чай.

— Ты же сама завела этот разговор, — удивился Влад.

— Сама, не сама — серьезного на первый раз хватит. Давай о чем-нибудь отвлеченном.

— Давай. О чем?

— Что ты больше всего ценишь в женщинах?

— То есть женщины — это отвлеченное и несерьезное?

— Это несколько отличное от предыдущей темы и более мне в данную минуту интересное.

— Ну, внешность — лицо там, фигура — и ненавязчивость.

— И все, так мало? А ум?