Банк страха - [9]

Отмеченная печатью страха Лина быстро попала в число доверенных сотрудников Хаммуда. Он считал, что всякий имеющий какие-то корни в Багдаде должен его бояться и делать все, что он скажет, не задавая вопросов. Явных угроз от него никто не слышал, но в этом и не было необходимости: все всё понимали и так. В Лондоне иракцев связывало одно ужасное видение: некто, держащий молоток с гвоздями над головой близкого человека. Этот кошмар был далеко, за тысячи миль, но избавиться от него было невозможно. Он накрывал фирмы типа «Койот инвестмент» невидимой пеленой, делая их практически непроницаемыми для посторонних. Вся нация оказалась в заложниках; они «уснули» все вместе.

Глава 4

Наутро после «мусорного рейда» Сэму Хофману позвонил из Афин его отец. Громкий нетвердый голос Фрэнка Хофмана свидетельствовал о том, что он, как это часто бывало в последнее время, пьян.

— Сэмми! — закричал он в трубку. — Как жизнь, чертяка?

Сэм собрался с духом — как всегда, когда имел дело с отцом, потерявшим над собой контроль.

— О’кей, папа, — ответил он. — Как твои дела?

— Просто о…тельно! Только что заработал пять миллионов баксов! — Он так громко ревел, что Сэму пришлось отстранить трубку от уха.

Выйдя в отставку несколько лет назад, Хофман-старший теперь развлекался финансовыми играми так же, как другие пенсионеры — гольфом. Старик начал рассказывать о своем последнем триумфе, состоявшем, кажется, в покупке ливийских аккредитивов со скидкой на Мальте и продаже их затем в Риме с огромной прибылью. Или что-то в этом роде. Сэм пытался следить за его рассказом, но когда отец завел речь о «море денег», он понял, что пора сворачивать разговор.

— Пойми, сынок, мы все просто плаваем по морю денег, — начал Фрэнк Хофман запинаясь. — Если ты не болван и не трус, ты можешь просто сосать их через соломинку! — Слова на «с» получались у него плохо.

— Я с удовольствием поговорю об этом в другой раз, папа. Мне нужно уходить. Я только что начал новое дело.

— Да-а? И большое дело?

— Может быть, ты слышал об этой компании. Ее руководитель — из Ирака.

— Держись подальше от иракцев, сынок. Это психи. Все время убивают друг друга. Абсолютные психи.

— О’кей, папа. Как скажешь.

— Ну их на хер, этих иракцев. И не говори мне больше про них. И не строй из себя такого занятого-презанятого засранца. Тоже завел привычку! Лучше проснись и выпей кофейку.

— Я уже проснулся, папа. Мне действительно нужно идти.

— Это денежное море прямо под тобой, сынок. Разуй зенки! Просто нагнись через борт и хлебни побольше. Вот они, здесь. Миллиарды долларов, просто бьют фонтанами, без остановки. Все время! Банки не могут удержать столько денег, они просто выливаются наружу, в одно большое море. И добрая его часть ждет тебя. Послушай старика хоть раз. Найди себе соломинку, перегнись через борт и соси. Ты меня понял?

— Прекрасно понял, папа. Конечно.

— Прямо сейчас, сынок. Брось заниматься дерьмом. Сегодня же. Сделаешь это?

— Сделаю, папа. Сегодня же найду соломинку. Обещаю тебе.

— Да нет, врешь ты все, пиписька этакая! Даже не слушаешь меня. Не был бы таким тугожопым — давно бы сделал себе состояние, понял?

— Извини, папа. Не люблю я грубостей. Мне надо идти.

— Ты что, думаешь, я просто старый пьянчуга? Ну, признайся, скажи правду, сын. — Теперь в его голосе зазвенела слеза. Дальше наверняка занудит о том, что в ЦРУ его так и не оценили.

— Мне надо идти, папа. Правда.

— Ну и гад же ты, сынок, трезвенник херов. Ты, ты… — Он искал какое-то слово, потом начал сопеть, словно собирался разрыдаться.

— Извини, папа! Мне пора. У меня дела.

В телефоне послышался еще какой-то лающий звук. Сэм повесил трубку. Он знал по опыту, что отец будет говорить одно и то же, что бы ему ни отвечали. Повесив трубку, Сэм обнаружил, что его рука дрожит. Как ни убеждал он себя в том, что дела отца его не касаются, старик пробивал его оборону простым телефонным звонком.

Сэм Хофман, как и многие сыновья, устраивал свою жизнь как бы наперекор влиянию отца. Отец был пьяницей, а он стал трезвенником. Отец служил в ЦРУ, а он старался держаться от Управления как можно дальше. Отец был материалистом, а ему это претило. Однако само это противоборство почему-то связало его с отцом еще крепче.

Сэм вырос в Бейруте, где его отец в конце 60-х годов возглавлял крупное и активное подразделение ЦРУ. Он был единственным ребенком, а значит, на него одного сыпались искры от развеселой жизни отца. Для Фрэнка Хофмана хорошо провести время — это значило, например, взять десятилетнего сына на прогулку по улице Хамра, зайти в какой-нибудь бар поболтать с завсегдатаями и погоготать, в то время как его сын широко раскрытыми глазами глядел на раздевающуюся танцовщицу-египтянку. Когда в начале 70-х годов отец ушел из Управления после перебранки с центром, стало еще хуже. Фрэнк открыл собственное бюро расследований в Саудовской Аравии, но плохо ладил с местным партнером. Его брак, когда-то счастливый, в конце концов распался. В один прекрасный день, выслушав от Фрэнка характерную для него тираду, Глэдис Хофман собрала свои чемоданы. «Теперь ты можешь обо мне позаботиться, малыш», — сказала она Сэму, и они улетели первым же рейсом. С этого момента отец покатился по наклонной плоскости, впал в раздражительность, стал пить запоями, а сыну с тех пор приходилось так или иначе уворачиваться от обломков его распада.