Бангкок - темная зона - [104]
— Магия использует силу ритуала, который не более чем умение сосредоточить сознание на запретных знаниях. В любой культуре темные силы остаются глубоко похороненными, пока кто-нибудь вроде нее их не выкопает. Дамронг больше не собиралась выступать в роли жертвы, даже жертвы смерти. Намеревалась превратить собственную смерть в свою самую значительную победу, для которой требовалось еще больше крови. Она понимала, что рано или поздно потеряет меня — я уйду к Будде, — и решила, выйдя из игры в кульминационный момент, управлять мною с другой стороны, где должна была обрести несравненно большую власть.
Он посмотрел на кипу желто-оранжевой ткани на полу, затем снова перевел взгляд на меня.
— Детектив, я был младшим ребенком в семье, привык слушаться старших. Что мне делать?
— Прежде всего облачитесь. Раздеваться непозволительно. Это разрешается только общине.
Я оставил его, спустился по грубой деревянной лестнице, пересек двор и, оказавшись в своей лачуге, приготовился встретить пекло нового невыносимого дня. Из окна смотрел на закрытую дверь жилища Гамона и думал: какой бы монстр там теперь ни возрождался, его час наконец настал.
36
Вчера еще одно событие нарушило нашу смертную скуку. Несколько кхмеров решили позабавиться, убив слона, который после смерти Бейкера оказался лишним. Наблюдая за жестами и ухмылками кхмеров, можно было понять, что они задумали. Пристали к дрессировщику, и тот пытался их отговорить. Судя по всему, убеждал, что они сошли с ума, задумали дурное дело, из которого ничего хорошего не выйдет. Но кхмеры только рассмеялись и взялись за автоматы. С безопасного расстояния с противоположной стороны двора пробили слону череп, разорвали пулями хобот. Благодаря своей невероятной силе он жил еще час после того, как убийцы перестали палить. Кхмеры пришли в восторг, наблюдая, как другие животные, жалобно стеная, подошли к умирающему и, не переставая издавать бессловесные крики отчаяния, обнюхивали и поглаживали сородича хоботами. Красным кхмерам казалось это забавным.
Но когда днем они улеглись спать на балконе хижины, слоны напали. Одному из тех, кто спал на балконе, удалось убежать. Смит, Танакан и я смотрели, как животные в разгуле первобытной ярости, фыркая и бешено трубя, уничтожили дом и человека. Они снова ощутили себя владыками. Прошло всего несколько минут, и на месте, где стояла хижина, осталась щепа, кости, кровь и пригодное только на дрова дерево. Гиганты разметали хоботами бревна и стали в неистовстве протыкать бивнями мертвого кхмера, что было совершенно излишним выражением мести, потому что они уже до этого растоптали ему грудь. Танакан и Смит посерели. Думаю, что и я тоже.
Поразительно, как быстро мы освоились с новой реальностью: труп слона посреди двора, разбитая в щепу хижина, уже начинающие вонять человеческие останки среди раскромсанного дерева. Выживание на Земле и есть наш истинный Бог, иначе мы много тысяч лет назад переселились бы на какую-нибудь другую, требующую меньшего напряжения сил планету. Смит, Танакан и я мирились с варварством, и благодаря этому сами превратились в варваров. По поводу Гамона я был не настолько уверен — он и во время стрельбы, криков, стонов и взрывов хохота не появился из своей хижины. Мы и животных заставили ненавидеть нас.
Решив осмотреть уничтоженную слонами хибару, я заметил среди обломков два мешка с порошком яа баа. Я видел, как кхмеры время от времени облизывали пальцы, но не придавал этому значения. Очень похоже на них: они не отмеряли количество наркотика — просто, когда чувствовали, что кончается кайф, слюнявили пальцы и макали в порошок.
Восстание слонов вызвало у оставшихся в живых кхмеров странную реакцию — внезапно они возобновили плетение бамбуковых шаров и к концу дня закончили работу. Я наблюдал — и не сомневался, что Смит с Танаканом тоже смотрят во все глаза, — как шары выкатили между хижинами на середину двора, проверили на прочность, испытали, как открываются люки. Один из кхмеров подошел к окну англичанина сравнить его рост с размером изготовленного для него шара — Смит был намного выше Танакана. Закончив свое занятие, кхмеры уселись в ожидании у хижин. Все взгляды постепенно обратились к закрытой двери хижины Гамона.
Шли часы. Я начал различать самые тонкие оттенки жары. Внезапный, буравящий утренний зной по своему характеру совершенно не похож на безжалостную полуденную жару, которая, в свою очередь, отличается от гнетущей, разливающейся ближе к вечеру расплавленной меди.
Было около четырех дня, когда я заметил какое-то сотрясение в хлипкой хижине Гамона. Это означало, что он перемещается внутри. Наконец дверь приоткрылась, и оставалась в таком положении целых пять минут. И только после этого в проеме появилась человеческая фигура.
Я охнул, как, не сомневаюсь, и остальные. Фигура в черном вечернем платье, с копной длинных, черных, как у азиатки, волос на голове начала не спеша спускаться по лестнице. Лишь тот, кто находился в плену западных предрассудков, мог предположить, что это новое существо — всего лишь талантливый трансвестит. Никто из нас в это не поверил, разве что английский юрист господин Смит. Та, что шла вниз, была до последнего жеста, до последней ужимки Дамронг. У меня по спине и рукам пробежала дрожь. Шея моментально затекла, и я стоял в изнуряющей жаре как вкопанный. Потрясенный, ждал, когда с ярко накрашенных губ слетят первые слова.
Бангкок.Город-мечта, город-западня…Азиатская столица, где причудливо переплелись культура Востока и практицизм Запада. «Тропический рай», считающийся негласным центром проституции и наркоторговли.Здесь человеческая жизнь стоит дешево, а преступления раскрываются далеко не всегда.Однако детектив Сончай, бывший уличный бандит, теперь ставший крутым копом, не привык отступать. Расследование таинственного убийства американского военного он намерен довести до конца, чего бы это ему ни стоило.Он готов поставить на карту собственную жизнь и проделать путь по самым опасным районам города, где царит насилие, а порок стал образом жизни…
Бангкок.Город-мечта. Город-западня…Тропический рай, негласно считающийся мировой столицей проституции и наркоторговли.Здесь полиция состоит на содержании у боссов мафии и хозяев дорогих борделей, а преступления чаше всего так и остаются нераскрытыми.Однако детектив Сончай, бывший уличный бандит, ставший крутым копом, привык добиваться своего. Тем более — теперь, когда на кону стоит не только его профессиональная репутация, но и жизнь его хорошей знакомой Чаньи — самой красивой и элегантной из «ночных бабочек» Бангкока, которую обвиняют в убийстве сотрудника спецслужб США.
Бангкок. Город-мечта. Город-западня…Тропический рай, считающийся мировой столицей проституции и наркоторговли.Здесь полиция негласно состоит на содержании у боссов мафии и хозяев дорогих борделей, а преступления чаше всего так и остаются нераскрытыми. Однако детектив Сончай, бывший уличный бандит, ставший крутым копом, привык добиваться своего…Особенно — теперь, когда ему нечего терять: ведь его сын мертв, а молодая жена покинула его. Сончай готов на все — даже стать помощником Викорна, шефа полиции и одновременно крестного отца Бангкока, и помочь ему в поставке колоссальной партии героина из Тибета! Лишь бы только ему позволили расследовать дело о загадочном убийстве знаменитого американского режиссера Фрэнка Чарлза.Пока у Сончая лишь одна зацепка — видеозапись, где Фрэнк незадолго до смерти заснял сцену собственного убийства…
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.