Бангкок-8 - [89]

— А разве не случается наоборот: чтобы женщина вообразила себя мужчиной?

— Безусловно, но на сегодняшний день такая операция является намного более сложной. Соорудить из члена искусственную вагину не представляет труда, но почти невозможно сконструировать нормально действующий пенис. В настоящее время это очень хлопотно. Но я не сомневаюсь, что, как только будет разработана технология членопластики, все придет в норму и число подобных пациентов возрастет. В наш век неудовлетворенности все хотят стать тем, кем они не являются.

Сам врач был явно удовлетворен своим положением. Слегка толстеющий, сорока с небольшим лет, он поражал не внешностью, а чем-то иным — от него будто исходило золотистое свечение. Бедность для него не существовала даже в принципе. Когда мы разговаривали, он пересыпал тайскую речь западными медицинскими терминами и американским сленгом, а заметив, что я понимаю по-английски, и вовсе перешел на этот язык.

— И что, в этом случае она или он отвечают всем необходимым требованиям?

Я заметил мимолетное колебание.

— Разумеется. — Взмах рукой. — Он уже стал женомужем, когда обратился к нам.

— Женомуж?

— Согласен, ужасное словцо. Но мы употребляем его, поскольку все понимают. Женомуж — это человек, который прошел курс гормонотерапии для увеличения грудей, но еще не решился на операцию. Гормоны придали наружность и ощущение тела женщины, но он сохранил гениталии, чтобы испытывать оргазм. Естественно, что в гомосексуальных отношениях он играет пассивную роль.

— Ваш пациент Фатима как раз находилась в этом промежуточном состоянии, когда обратилась к вам?

— Его не обязательно называть промежуточным. Многие мужчины всю жизнь находятся в этой стадии. И до старости продолжают принимать эстрогены.

— Таким образом, Фатима могла бы остановиться на стадии женомужа. И не стала бы оперировать, если бы не возникли благоприятные условия?

Доктор Суричай нахмурился и постучал по столу. Стол был почти единственным в кабинете предметом иного цвета, нежели белый или бежевый. Бежевые шторы на окнах, белые стены, доктор Суричай носил белый халат, а стулья светились белизной. Стол также светлый — из покрытой лаком сосны, а на нем позолоченная рамка фотографии. Клиника преуспевала и была чем-то средним между госпиталем и первоклассным отелем.

— Я понимаю, куда вы клоните, но что тут можно поделать? Мы живем в век широкого доступа к информации, в век Интернета. Все больше людей получают ответы на свои вопросы — узнают в Сети все, что я вам только что рассказал. И такие, как Фатима, говорят себе: «Да, я пожелала стать женщиной в три года, а когда переоделась в женское платье, не пошла красоваться в клуб, а отправилась прогуляться в парк».

— Но Фатима выросла на улице, почти не имела образования и стала мальчиком-проституткой.

Доктор Суричай пожал плечами:

— Если вы интересуетесь моим мнением, руководили ли ею, я отвечу: «Да».

— Кто?

— Судите сами. Без посторонней помощи у нее не хватило бы денег воспользоваться моими услугами. У таких существ единственный способ получить медицинское обслуживание — обзавестись спонсором. Таиланд — мировой центр ХКП, что расшифровывается как хирургия коррекции пола. Мы славимся развитой микрохирургией и лучшими специалистами в этой области. К нам приезжают со всего света. Разумеется, есть прекрасные клиники в Монреале и в Штатах, Джон Хопкинс — мировое светило, но западный мир в нерешительности, его смущают подобные вещи. Психологические тесты мучительны и длятся три месяца. Весь процесс занимает до двух лет. И те, кто не желает так долго общаться с людьми в белых халатах, едут к нам. В результате у нас накопился огромный опыт. Мы делаем тысячу операций, в то время как аналогичные клиники на Западе — всего сто. И естественно, наши хирурги набили руку. И еще, — доктор Суричай улыбнулся, — тайские врачи поднаторели кромсать людей — мы делаем это очень аккуратно. Видимо, сказываются азиатские гены. Поэтому наша клиника дороговата для местных, а для пациентов с Запада — дешевле грязи. Местные обращаются в другие места, где результат непредсказуем.

— Вы с ним знакомы?

Это был первый вопрос, который как будто озадачил Суричая.

— С ним? С морским пехотинцем? Скажете тоже! Я общался с ним больше, чем с пациентом.

Я удивленно изогнул бровь.

— Если он не учил меня в моем кабинете, то звонил по телефону. Я сделал глупость, дал ему номер мобильного. В результате меня поднимали среди ночи, словно я участковый врач.

— Это вам показалось необычным?

— Мне показалась необычной его напористость. Перфекционист. Иногда мне чудилось, что он вовсе не похож на военного, но затем я думал: да, вот таким и должен быть настоящий служака — вникать в каждую деталь и ничего не упускать из виду. Он обладал вкусом. Господи, настоящим вкусом. Буквально придумал ее сам и в итоге получил превосходный продукт. Не остается сомнений: Фатима — мое лучшее творение.

— И одновременно его творение?

— Безусловно. Он все искал в Интернете, у него превосходное программное обеспечение к его чертову компьютеру. Он находил такие вещи, о которых я почти не слышал. Выучил медицинскую латынь и досконально познакомился с кожной инверсионной технологией, о которой я вам недавно рассказывал. И с технологией изменения голоса тоже.