Bang-bang - [55]
— Ты говоришь, как разуверившийся христианин.
— Честно говоря, не очень хорошо представляю себе христианство. Может, именно так они и считают… Но я говорю тебе то, что есть на самом деле. Все мы — когда-то брошенные на пороге приюта младенцы. Мы даже не знаем, кто наши родители. Мы понятия не имеем, зачем здесь оказались, что нам делать, куда идти… Нас принесли спящих, завернутых в старые одеяла, с сосками в беззубых ртах к приюту и положили на ступеньках, не удосужившись даже написать в записке фамилию нашей матери. Чувство одиночества, знакомое каждому из нас, всего лишь тоска по родственникам, о которых мы забыли. И которые забыли о нас…
Он говорит с такой печалью в голосе, что я готов поверить ему. Мне кажется, что в его глазах блестят слезы. Хотя, может быть, это просто отблески уличных фонарей. Он вынимает одной рукой сигарету из полупустой пачки, лежащей на приборной доске, и утапливает цилиндрик прикуривателя.
— Я знаю об этом, — продолжает он, выдыхая дым. В лобовом стекле отражается красный огонек сигареты. — Чувствую это… Разве ты стал бы смотреть, как пропадает твой родной брат, ближе которого у тебя никого нет? Я так не могу. Поэтому хочу помочь Муцуми, Юрико, тебе, всем остальным…
— Убив всех? Отличная помощь!
— Разве ты не убил бы родного брата, чтобы прекратить его мучения? Просто акт милосердия.
— Не верю, что все те люди, которые приходили к тебе на собрания, так уж мучались.
— Люди не верили, что Земля круглая. Как их вера повлияла на ситуацию? Насколько они были правы в своей вере? Думай своей головой, Котаро. Именно думай, а не вытаскивай из памяти, как фокусник карты из шляпы, все те шаблоны, которые вбили в тебя другие. Все шаблоны рано или поздно разрушатся. Что будет с тобой, если вдруг это произойдет сейчас? Как ты будешь жить без своих любимых представлений о мире? Сможешь ты увидеть и принять его таким, какой он есть, или у тебя не хватит сил вынести прозрение? Как думаешь?
— Пошел ты, — говорю.
Замкнутые в капсулу из стекла и металла мы в полном молчании продолжаем путь на запад. Над нами неподвижное звездное небо. Лучи фар выхватывают из темноты кусок асфальта. Полоса разметки жирной змеей заползает под тупой капот ниссана. Мне кажется, что на самом деле мы стоим на месте. Просто колеса машины вращают землю, подминая ее под себя…
Я постигаю смысл слова «сомнение».
Глава 17
На рассвете мы проезжаем указатель с надписью: Мидзусава. Там написано что-то еще, какое-то приветствие, но я не успеваю его прочесть. За рулем опять Муцуми, нога которой приклеилась к педали газа. Глядя на ее остекленевшие глаза и приоткрытый рот, я думаю, а не принимает ли она еще что-нибудь, кроме антидепрессантов. Что-нибудь пободрее. Такэо рядом со мной изучает карту на экране ноутбука. Почему-то это карта Окинавы.
— Такэо, — зовет Муцуми, оборачиваясь. На скорости девяносто километров в час это забавный трюк.
— Что, сестренка?
— Мидзусава. Мы только что въехали.
— Хорошо, сестренка. Сбавь немного скорость.
— Ты помнишь? Здесь живет господин Рэй.
— Конечно, помню. Езжай помедленнее, — глядя в монитор бубнит Такэо.
— И что ты скажешь по этому поводу? — Муцуми снова разворачивается к нам. Машину резко бросает в сторону.
— Сестренка, смотри на дорогу… Что я должен сказать?
— Когда мы навестим его?
Такэо закрывает ноутбук и устало трет глаза:
— Не мы, а я, сестренка. Я навещу его сегодня ночью. А ты побудешь с Юри и Котаро…
— Ну, Такэо!.. — она капризно выпячивает нижнюю губу. — Ну, пожалуйста! Ты же знаешь, как давно я хотела этого!
— Сестренка, давай в другой раз.
— Ну, пожалуйста! Ведь все равно это надо сделать…
— Слышала слово «приоритет»?
— Слышала… Но какая разница? Ты будешь заниматься своим делом, а я своим… Я тебе не помешаю, ты же знаешь… Будь хорошим братиком, пожалуйста, — она канючит как ребенок выпрашивающий дорогую игрушку. — Это ведь недолго. Больше я ни о чем тебя просить не буду.
— Муцуми-тян, милая, давай в другой раз.
— Не-ет, — ноет она, дергаясь на сидении совсем как капризная малолетка. — Сколько можно ждать? Ну, я тебя очень прошу!
Такэо смотрит в окно, на рисовое поле. Вода весело поблескивает на солнце.
— Неужели ты не можешь выполнить просьбу своей больной сестрички?
Такэо вздыхает, достает сигарету и пожимает плечами:
— Хорошо. Я возьму тебя с собой. Только прошу тебя на будущее — не надо спекулировать на моей любви к тебе.
— Не буду, — послушно говорит Муцуми. Точь-в-точь ребенок, добившийся своего и теперь готовый пообещать все, что угодно, лишь бы папа не передумал.
— Не волнуйся, братик, все пройдет отлично. Доверься мне…
— Что за господин Рэй? — спрашивает Юрико.
За все утро это ее первые слова. Я почти забыл, как звучит ее голос.
— Коллекционер, — отвечает Муцуми.
— Что он собирает?
— Картины.
— А зачем ты хочешь встретиться с ним?
— Хочу взглянуть на его коллекцию.
Мы завтракаем в небольшом семейном ресторанчике. Посетителей мало. Все порядочные люди в это время уже работают в поте лица. Интересно, как бы отреагировал хозяин заведения, если бы узнал, что за компания сидит за дальним столиком? Вряд ли пригласил бы зайти еще раз.
Если ты потерял все, чем дорожил, и встал по ту сторону закона; если обезьяна ведет с тобой философские разговоры, а маньяк-начальник отрезает тебе ухо – не отчаивайся. Это твой путь к просветлению. Сядь на берегу моря, выпей виски и расслабься. Когда жизнь катится в пропасть, подтолкни ее. Когда реальность выворачивается наизнанку, пошли ее к черту.
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.