Bang-bang - [50]

— И все же… — начинает Муцуми.

— Нет. Он пока не представляет для нас опасности. Он сам в этом убедился. Кроме того, я подумал, что нужно будет взять его с собой.

— Зачем? — теперь в ее голосе искреннее недоумение.

Она выходит у меня из-за спины, огибает журнальный столик и садится в мое любимое кресло, закинув ногу на ногу. Из одежды на ней — только тонкое колечко на пальце ноги. Челюсть у меня отвисает.

Да, да. Она чокнутая девица, которая хочет меня убить. А может быть, она меня и убьет чуть позже. Она сестра психа, который отправил к предкам не один десяток человек. Она наглая лгунья, заманившая меня в ловушку… Все это — Судзуки Муцуми.

Но я пялюсь на нее, забыв обо всем. Сейчас передо мной просто ослепительно красивая обнаженная женщина. К тому же, с безупречной фигурой. Она нервно покачивает ногой и я вижу, как под бархатистой белой кожей бедра играют мускулы.

Муцуми берет со стола пачку сигарет, закуривает и выпускает дым в мою сторону. Даже после этого она остается фантастически красивой.

— Я думаю, он не совсем безнадежен, — говорит Такэо, сразу отошедший на второй план. Теперь это просто тень, имеющая голос. Впрочем, это все равно больше, чем я. Я — тень безголосая.

— С ним будет много возни.

— Ты ведь присмотришь за ним, правда? А Юри-тян тебе поможет. У него просто не будет возможности что-то натворить, мы все время будем вместе. Так что не волнуйся.

— Делай, как знаешь. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, — она раздраженно гасит недокуренную сигарету.

А я таращусь на ее грудь.

— Ты бы оделась, сестренка, а то у него сейчас глаза вывалятся.

Муцуми с улыбкой смотрит на меня и поводит плечами, так что темно-коричневые аккуратные соски по очереди выписывают знак бесконечности. У меня мгновенно пересыхает во рту.

— Ты особенно-то не напрягайся, — усмехается Такэо, хлопая меня по плечу. — Она предпочитает девушек.

У него в кармане звонит телефон. Сигнал SOS. Кому-то снова нужна помощь. Такэо вынимает телефон и подносит к уху. Послушав немного, говорит:

— Есть ли смысл удерживать камень, катящийся с горы?

Потом снова слушает и произносит:

— Нет, нет, милая, ты не понимаешь. Добровольный отказ от жизни — это высшее проявление свободы выбора. Квинтэссенция, можно сказать… Это твоя вершина. Если не уйдешь сейчас, вся твоя оставшаяся жизнь будет нисхождением.

Муцуми встает с кресла, подходит к брату и нежно целует его в щеку. Когда она проходит мимо меня, я чувствую ее запах, от которого начинает кружиться голова. Не помогает ни знание того, что она чокнутая, ни знание того, что она лесбиянка.

Когда она выходит из комнаты, в комнате становится темно, будто погасили свет.

— Не бойся ничего, — говорит Такэо в трубку. — Ты не одна. В смерти мы навсегда избавляемся от одиночества. Это и есть награда…

Он делает мне знак, что скоро закончит разговор. Мол, потерпи немного, сейчас я сниму наручники. Подожди совсем чуть-чуть. Посиди спокойно, пока я провоцирую на самоубийство очередную несчастную дурочку.

— Не слушай его! — кричу я. — Повесь трубку!

— Подожди, пожалуйста, у меня еще один звонок. Не отключайся, — говорит Такэо и наотмашь бьет меня по лицу свободной рукой. Перед глазами у меня вспыхивают неоновые круги, рот заполняется кровью. А он спокойно произносит: — Нет, на твоем месте я не стал бы ничего откладывать. Если все готово, нужно идти до конца. Там тебя ждет покой. Тебе больше никто не будет надоедать. Вечное одиночество — это и есть награда. Подожди, у меня еще один звонок…

Я постигаю смысл слова «ненависть».

Но следующий удар отправляет меня в нирвану.

Утром я просыпаюсь в своей постели. Все тело болит. Кожа на запястьях содрана. Нижняя губа размером со сливу. Подушка в бурых пятнах крови. Я не помню, добрался я до комнаты сам или меня притащил Такэо.

Дверь открывается, и на пороге появляется Юрико с кувшином и чистой тряпкой в руках. На ней розовый топ и короткая кожаная юбка. На ногах — босоножки на высоченном каблуке. Косметики на лице нет, никаких украшений нет, но все равно впечатление такое, что она собралась в ночной клуб. Или только что оттуда.

Ну да, конечно. Просто здесь так принято одеваться к завтраку.

Она садится на краешек постели. Кладет ладонь мне на лоб и говорит:

— Ну, как ты?

— Отлично. Неужели незаметно?

— Очень болит? — она осторожно касается пальцем разбитой губы.

— А сама как думаешь?… Этот псих Такэо — настоящий садист.

— Не говори так, пожалуйста, — она нежно улыбается и проводит влажной тряпкой по моему лицу. Белая ткань окрашивается в розовый цвет. — Ты ведь сам виноват. Не нужно его злить. Не нужно ему мешать… Он великий человек, ты просто пока не понимаешь.

Она говорит со мной, как с непонятливым ребенком. Похоже, научилась этому тону у Такэо. Она всегда все схватывала на лету. Как плохое, так и хорошее.

— Чем же он велик?

— Ты еще не понял?

— Нет.

— Он хочет освободить нас.

— Кого — нас? И от чего?

— Нас — людей. От чего? От иллюзий. Он же тебе это не раз говорил. Но лучше тебе спросить у него самого. Я не смогу тебе хорошо ответить. Еще больше запутаю… Честно говоря, некоторые вещи от меня пока ускользают. Но он сказал, что это ненадолго… Скоро я тоже стану свободной. Я так устала быть результатом ошибки в какой-то там ДНК.