Бандиты и бабы - [9]

Несмотря на то что мы приехали на концерт заранее, у служебного входа уже стояли поклонники. Когда меня спрашивают: «У вас много фанов?» — я всегда отвечаю: «Ни одного!» — «Как так?» — «У меня не фаны, а поклонники!» — «Какая разница?» — «Поклонники — из зрителей сознательных, а фаны — наоборот!»

Пока я раздавал автографы, многие разглядывали мою спутницу и, представляешь. одобряли мой вкус! Сие мне льстило. Даже позволил нескольким поклонницам нас с Машей сфотографировать. Я имел на это полное право, ведь недавно я расстался со своей второй женой, поэтому не боялся, что какие-то фотографии могут просочиться в прессу. Главное, чтобы не в израильскую! А то не Маша меня скомпрометирует, а я её. Её хозяева решат, что она подрабатывает ещё и на стороне.

На концерте я очень старался. Ты знаешь, как я ненавижу халтуру. А когда в зале знакомые, появляется дополнительный азарт. К тому же в тот вечер я просто обязан был работать волшебником! Хотя бы ради Димки.

В большинстве своём наши эмигранты, несмотря на весьма заразное капиталистическое скупердяйство в тех странах, куда они эмигрировали, всё равно надолго остаются по-нашенски щедрыми. Цветов мне тогда надарили и впрямь, как настоящему волшебнику. Обычно после концерта я их отдавал дежурным в гостинице. Выражаясь сегодняшним русским языком, ресепционисткам на ресепшене. А что с ними ещё делать? Не в номер же забирать? Во сне угореть можно!

Когда я увидел после концерта счастливое лицо Маши, первым желанием было все эти цветы подарить ей. Но вовремя сдержался — понял, что это могло выглядеть весьма пошловато: этак с барского плеча передарить то, что не нужно самому. Дешёвое пижонство! Выбрал наиболее элегантный букет из каких-то неизвестных мне местных цветов, похожих на наши полевые… Видимо, какая-то из поклонниц насобирала в местном кибуце или, как это было принято в советское время, нарвала на газоне. Этот «рукотворный» букет свежести я вручил Маше. Знаешь, я никогда не забуду этот момент. Она взяла цветы, и смотрю — сдерживается, чтобы не зареветь:

— Я уж и не помню, когда мне цветы дарили. А можно я вас сегодня, Саша, приглашу в. своё любимое кафе?

— Вы меня? А почему не я вас?

— Ну, всё-таки вы у нас гость, а я вчера хорошо заработала. ну, учительницей! — эти слова она произнесла шёпотом. Мы не должны были выдавать её тайну.

— Ну уж нет, я тоже, между прочим, хорошо заработал сегодня,

— соврал я, выдав желаемое за действительное.

За два года до этих гастролей мой друг юности, уехавший в Америку и там разбогатевший, сделал мне корпоративную кредитную карточку, записав её на свою компанию. Несмотря на Пашины недоплаты, мне было на что продолжать играть роль волшебника:

— Ну уж нет! Это я вас приглашаю в ваше любимое кафе. Димка с нами?

— Если вы не против.

Её любимое кафе оказалось в Тель-Авиве неподалёку от моей гостиницы на берегу моря. Слава богу, по дороге Димке захотелось спать. Даже лимузин перестал его интересовать, он попросился домой, мы его завезли, и «волшебник» с «учительницей» отправились наслаждаться молодым израильским вином и средиземноморским бризом.

БЕРЕГ, БРИЗ, БЛОК…

Это был чудесный вечер! Знаешь, чем? У него не могло быть обычного продолжения! Как у детей, которые нравятся друг другу и им вместе хорошо, а о продолжении они ничего не знают. Маша была профессионалкой! А я дал себе слово никогда не становиться конвейерным лохом.

Однако, несмотря на свою конвейерную профессию, Маша продолжала меня всё более удивлять. Представляешь, она любила стихи! Русскую поэзию! Бриз, вино и стихи. Я уже сам начинал верить, что она учительница.

Сначала я не хотел расспрашивать о её жизни, но после того как она прочитала мне свои любимые стихи Блока, не выдержал — слишком многое в моей башке не связывалось:

— Маша, вы кем работали в Союзе?

Боже мой! Она закончила биохимический в Петербурге. После института работала в лаборатории мужа. Он тоже был биохимиком, почти кандидатом наук. Но, как многие, бросил всё, открыл кооператив, связался с бандитами. Его убили на её глазах. Она рассказала, как это произошло. Ворвались в дом, Димка спал — не тронули, её связали, изнасиловали, а его. В общем, не хочу даже пересказывать. Главное — мне тогда по её глазам стало понятно, что это не легенда девочки по вызову. Рассказывая, она, видимо, всё вспомнила до мелочей и задрожала всем телом, словно прикоснулась к оголённому проводу. Но не заплакала. Сдержалась. Мне казалось, что я сам сейчас задрожу. Знаешь, я за словом никогда в карман не лезу, но тут. Я, правда, не знал, что сказать. Посочувствовать? Как? Какими словами? Начать утешать её, как в банальном американском фильме? Всё будет о’кей! Бывают моменты, когда что ни скажи, всё будет не туда. К сожалению, в последнее время в нашей жизни таких моментов всё больше. Порой хочется замолчать и надолго. Вообще миру не хватает тишины. Помнишь, как у Лёньки Филатова в стихах?

Неужто же наши боги

Не властны и вольны

Потребовать от эпохи

Мгновения тишины,

Коротенького, как выстрел,

Пронзительного, как крик…

И сколько б забытых истин

Открылось бы в этот миг…