Бандитские звезды гаснут быстро - [3]

«А то ведь тут про убийства какие-то говорили!.. Ужас, аж ноги подгибаются. Вот это да, прокатился с маньяком в одной кабине. Теперь до конца дней сниться будет».

Это Левка додумывал уже на улице, когда садился в кабину. Улыбчивый старший лейтенант с готовностью вышел на проезжую часть и притормозил машины, давая возможность фуре вырулить от поста и занять свой ряд.

– Теперь поговорим. – Полковник верхом присел на стул прямо перед задержанным, которого пристегнули наручниками к водопроводной трубе.

Хлопнула дверь за последним полицейским, покинувшим комнату, и тут же вошел высокий светловолосый статный парень. По возрасту примерно такой же, как и Викинг, даже похож на него чем-то.

– Вот, Антон, знакомься. – Полковник повернулся к нему. – Это и есть тот самый знаменитый Викинг. Специалист по обеспечению безопасности состоятельных и криминальных особ любой ценой. Есть киллеры, профессионалы, для которых нет препятствий. А есть вот такие, так сказать, антикиллеры, которые и являются единственным препятствием для вышеупомянутых особ.

Викинг молчал, опустив голову. Светлый чуб упал ему на лоб. Антон читал оперативное дело на этого человека, разыскиваемого в России, Беларуси, Украине и даже Интерполом. Стоит сказать, что иностранные спецслужбы не знали его имени, а вот у нас кое-кто вычислил этого человека.

Были у Викинга когда-то имя, отчество и фамилия, дом и родители, долг перед Родиной. Но у этого парня имелись свои взгляды на жизнь и ее устройство. А еще у него был талант снайпера. Он развил его на соответствующих курсах, пройденных в армии. Потом была служба на Кавказе, срочная и уже по контракту. Далее он сам связался с мятежниками и предложил им свои услуги.

Ему поверили и дали задание. Несложное. Сиди себе в горном ауле и охраняй старого человека, якобы отца одного из главарей боевиков. Старик был самый обыкновенный. Как потом оказалось, он даже не знал о своем мнимом родстве.

Это была проверка. Через две недели сытной и спокойной жизни он догадался, что за домом наблюдают и готовят нападение. Никакой стрельбы, конечно, не было, только чистая теория. Потом его стали расспрашивать, что же он заметил. Парень рассказал, как и почему догадался, что за домом ведется слежка, сколько человек и как именно собирались действовать. Теперь боевики поняли, что перед ними талант.

А потом этот талант затребовал себе один из криминальных авторитетов, дагестанец по происхождению. Викинг, так он сам себя стал называть, спас ему жизнь. Он действовал очень умело, хотя был тут и элемент везения. В соответствующих кругах пошли разговоры о надежнейшем телохранителе и прекрасном стрелке. От самых разных заказов отбоя не было.

Люди полковника Быкова вышли на Викинга совершенно случайно. Заказчик в Екатеринбурге искал самого надежного телохранителя своей жене, потому что попал под жесткий прессинг. Он не жалел никаких денег, хотел только гарантий. Некая личность в криминальных кругах, куда был введен заказчик, посоветовала привлечь к этому делу Викинга и обещала организовать его приезд. Очень кстати в этих кругах оказался агент Быкова, которому и удалось нащупать начало этой цепочки.

– Значит, Викинг, говоришь. – Антон сел напротив задержанного стрелка и положил ногу на ногу. – А я капитан полиции Копаев. Мне придется сыграть твою роль.

Викинг дернул головой, как будто хотел что-то сказать или возразить, но промолчал.

– Зря ты так, Викинг, – Антон покачал головой. – Тебе теперь с нами надо сотрудничать. Ты понимаешь разницу между пожизненным заключением и двадцатью годами?

– Хрен редьки не слаще! – выдавил из себя Викинг.

– Как говорят в Одессе, это две большие разницы, – возразил Антон. – Есть один нюанс. Не в разнице режима содержания или комфортабельности камер и не в кулинарии. Ты это поймешь потом, когда сядешь. Оказаться в аду среди вурдалаков, которые еще похуже тебя, и знать, что рано или поздно, но ты все равно выйдешь, – это одно. Совсем другое – быть уверенным в том, что это навсегда, что ты никогда уже оттуда не выйдешь, умрешь в этих стенах, может, даже вот в этой камере. Это, я тебе скажу, может довести до тихого помешательства. Хотя почему «может»?.. – Быков хмыкнул. – Обычно так и бывает в первые же годы. Люди с пожизненным сроком очень быстро съезжают с катушек. Знаешь, сколько всего человек сидит на спецучастке под Оренбургом? Сто восемьдесят семь. А знаешь, сколько из них имеют право свидания с родственниками, ходят на работу, то есть так или иначе ощущают жизнь? Двенадцать человек. Знаешь, почему это так? Остальным не доверяют. Эти субъекты потенциально опасны для других осужденных, для контролеров, у всех на двери красные карточки. Только эти двенадцать имеют надежду – я подчеркну, всего лишь надежду! – через двадцать пять лет попробовать получить помилование. Прошение об этом подают очень немногие. Таких по стране пара десятков. А получается получить помилование у двух-трех. Знаешь, у кого именно? На ком трупов мало и кому жить осталось все равно пару лет. Они выходят и подыхают на свободе. Обычно на помойках среди бомжей или в бюджетных бесплатных больницах. Их все равно хоронят в номерных ямах на окраинах кладбищ.