— И ты поверила в эту чушь?! — хохотнул я, и досадливо помотал головой. Вот же лекарь, вот же сука! Решил типа девку у меня увести! Хе хе хе… Мол, не служи людоеду, служи мне, белому и пушистому! Ой, не могу! Нет, ума у него все-таки не хватает. Впрочем, о чем я говорю?! Это же чертов наркоман! У него все в голове перемешалось!
— Он сказал, что ты убил мужчину, который меня покалечил. Ты вспорол ему живот. И бабу эту…тоже ты. И вообще непонятно, как я еще жива. Вот! Только я думаю, что он врет. Потому что ты хороший. Я знаю, ты хороший. Но убивать умеешь. У тебя кинжал, ножики маленькие в ленте, и взгляд такой…
Девушка закончила, и стало тихо. Так тихо, что я слышал ее дыхание и свое. Вечер, почти стемнело, воздух пахнет дымом очагов, а мирные горожане сейчас ложатся спать. Тут рано ложатся, очень рано. В такое время ходят только запоздавшие гуляки, стражники, у которых вдруг возник приступ служебного рвения, и разбойники, коими город просто-таки напичкан.
— Эй…вы! — услышал я голос позади себя, оглянулся, и увидел три темные фигуры, выходящие из соседнего переулка — Чего тут стоите? Эй!
Вот черт! «Вспомни говно — и вот оно»! До дому не успел дойти…вот не надо так поздно бродить по улицам! Мда…а ведь девчонка ходила одна полгода как минимум. Ходила, или где-то пряталась, каждую минуту ожидая, что ее найдут и над ней поглумятся. Этот мир не для слабых. Впрочем — а какие миры для слабых? Земля что ли для слабых? Как бы не так! Везде нужны иметь умелые крепкие кулаки, иначе вечно будешь обиженным и гонимым.
И я шагнул к этим трем гопникам. Досада, злость, разочарование от того, что я не все сегодня смог сделать кипели в моей душе…ребята, как же мне вас не хватало!
Трое парней, мой возраст, или чуть постарше. «Мой» — это возраст тела Келлана, не Петра Синельникова. У двоих ножи — не «фирменные», как у членов бандформирований, просто ножи, годные и хлеба нарезать, и кого-нибудь прирезать. Но серьезные такие ножички, не перочинные. Выражение лиц видно хорошо — стоят лицом к лунам.
Вообще-то здесь бывает полностью темно только тогда, когда луны скрываются за облаками, особенно дождевыми. Впрочем, за все время что я здесь живу, дождик прошел всего раза три, и то…очень быстро прекратился. Сезон дождей еще не наступил, вот тогда и польется как следует.
Не люблю дождь…ползать по грязи — еще то удовольствие! И ходить тоже — идешь по лесу, а с веток за шиворот льются ледяные капли. Земля под ногами — чав…чав…чав…берцы мокрые, носки мокрые, и спасение только в постоянном движении. Иначе околеешь от холода, или как минимум простудишься. Соплями изойдешь, а сопливый, чихающий и кашляющий разведчик — это даже не смешно. Это смерть.
— Что хотели? — спрашиваю я спокойно-весело, и вопрос этот совершенно риторический. Ну что могут хотеть вооруженные ножами и дубинкой парни, окружая беззащитную парочку? Наверное обсудить одно место из Священного писания! Богословский диспут устроить, точно!
— Мы хотим твою одежду, твой кошелек и твою девку! — сказал, и хохотнул один из парней, высокий и плечистый. Он стоял в центре и держал в руке короткую дубинку наподобие тех, что якобы любили таскать ниндзя. Не знаю, как она называется — из нее пд 90 градусов торчит клювообразный небольшой клинок. Забавная штука, только насколько она пригодна к бою? Но это я скоро узнаю.
— Да вы чего, парни?! Что мы вам сделали?! — бормочу я, горбясь, и делаясь как можно ниже. Если ты ниже противника, он всегда подсознательно посчитает, что ты безопаснее, чем на самом деле. И расслабится.
Так все и вышло. Мне позволили безнаказанно приблизиться на расстояние шага, и я мгновенно «выстрелил» правым кулаком, чиркнув по скуле старшего группы. Вроде легкое касание, никаких особых разрушений, но глаза парня тут же закатились и он мягко повалился на мостовую.
Двое других ничего не успели сообразить, только недоуменно посмотрели на вожака — чего это с ним? Моего удара они даже не заметили.
Второй получил пробивающий удар в печень, которые тоже гарантированно его вырубил.
Третий все-таки понял, поднял свой нож, встав в некое подобие стойки, открыл рот, чтобы сказать нечто боевое, или оскорбить меня (что тоже — суть боевая мантра), и тут я попросту сломал ему челюсть.
Если правильно ударить, с достаточной силой и умением, челюсть ломается как стеклянная. А я умею бить. Хруст — и снова закатившиеся глаза и звук от падения тела на мостовую. Обычная шпана, которая и ножами-то пользоваться не умеет. Из них до сорока лет дожил бы хорошо если один. Улица не прощает неумех, и расправляется с ними самым жесточайшим способом. Например — прислав к ним на встречу такого волкодава, как я.
— Ты их убил? — голос Герды за спиной, и я оглядываюсь, смотрю на девушку, подмечая каждое ее слово, каждое движение. Как она отреагирует на ЭТО?
— Нет — спокойно отвечаю я — Это ТЫ их убила.
— Я?! Я не убивала! — протестует девушка, и я соглашаюсь:
— Да, пока не убивала. Но сейчас убьешь.
Не обращая внимания на Герду, обыскиваю парней. Ни денег, ни украшений — самые что ни на есть настоящие нищие гопники, вышедшие на промысел. Может даже и ножи с дубинкой взяли напрокат. На свои еще не «заработали».
